— У нас, — поправил он. — Очень важно, чтобы Марджори и подобные ей были на нашей стороне. Когда я был в Европе прошлой осенью…
Он никогда не рассказывал многого об этой поездке: привез мне красивый подарок и упомянул, что встречался с друзьями, только и всего.
— Ну?
— Скажем так, я ужаснулся тому, сколько вампиров было не на нашей стороне.
— Да, но ты же все исправил, верно? Ты всегда все налаживаешь. Как сегодня. И, кстати, ой — я согнула и разогнула руку: если бы я была жива, она бы сильно болела. — В следующий раз просто помахай мне, ладненько? Мне эта рука еще пригодится.
— Чтобы писать статьи в колонку «Дорогая Бетси».
— Это ты что, глаза закатил? — спросила я. — Эрик Синклер, ты что сейчас глаза закатил?
— О нет, возлюбленная. Я бы никогда не проявил неуважение к своей королеве.
Я засмеялась.
— В тебе столько дерьма, даже глаза коричневые.
— Они и так коричневые. — Признался он, сжимая меня в объятиях. Он так долго и так нежно меня целовал, что я забыла о Маргарет. Марджи. И вообще обо всех.
— Вообще-то, сейчас не время и не место, — пробормотала я ему в рот, пока он укладывал меня на одну из феноменально неудобных диванов в гостиной.
— Я сразу же замечу, если кто-то будет подходить, — ответил он, сдергивая с меня блузку и стаскивая штаны вниз, до колен.
— А что, если это я буду на подходе? — поддразнила я, лаская бугор в его штанах.
Он застонал.
— Не делай этого, если не хочешь, чтобы мы закончили, прежде, чем начать.
— Эрик, это звучит как слова мужчины, которым пренебрегают.
Он нашел силы откинуться на спинку дивана, расстегнуть штаны, откинуть мои трусики в сторону, и скользнул в меня с ловкостью фокусника.
— Мной пренебрегают, — прошептал он мне на ухо. — Если я не в тебе — значит мной пренебрегают.
— Какая банальность, — прошептала я в ответ. Схватившись за подлокотник дивана, я двинулась навстречу его выпадам. — А ведь мы диван сломаем.
Хрен с ним, с диваном.
И эта мысль — холодная и небрежная, но в то же время возбуждающая — взяла надо мной верх; я услышала, как что-то сломалось в диване, а потом я кончила, вцепившись в Эрика, пока его голос звучал в моей голове пылким шепотом желания:
О, моя родная, моя Элизабет, моя Королева, я люблю, люблю, люблю…
Надеюсь, он любит и диваны ремонтировать, потому что, кажется, это у нас было следующим в списке дел.
Он застонал и обмяк надо мной, я тоже издала стон.
— Убиваешь меня, — пробормотал он, — я же старик, а ты пытаешься убить меня.
