— Вы обезоруживаете простотой рассуждений, Лена. Следовательно, когда Христос говорил о Царстве небесном, он просто имел в виду переход в высшую форму существования? Но для чего?
— А для чего человек заканчивает школу, потом университет? Чтобы есть и размножаться это совсем не требуется. И мы не знаем целей и образа жизни «рая». Не можем знать, так же как десятилетний школьник не может себе представить мир высокообразованных людей.
— И ад имеет свой смысл?
— Имеет. Что происходит в нашем мире с плохими вещами? С очень плохими, которые уже больше ни на что не годны?
— М-м, их выбрасывают.
— Правильно. И если душа от жизни к жизни деградирует, движется вниз, а не вверх, в конце концов и она становится совершенно негодной. Время для нее останавливается. Миг превращается в вечность, и она остается навсегда уже сама с собой. Это и есть ад. Видите, даже и в этом случае душа не уничтожается. Это невозможно сделать никакими высшими силами. Потому что сила души по своей природе уже высшая.
— Да, — задумчиво согласился Торнвил, — даже если бы мне и хотелось поспорить… я бы не знал в каком именно месте вам возражать, — и тут же встрепенулся: — Но почему и с какой целью сюда вдруг прорвались эти непонятные нам средневековые азиатские души?!
— Вы правильно сказали, Стенли, прорвались. — Она немного помолчала. — Я могу высказать только свою гипотезу… Если человечество из поколения в поколение живет одними и теми же желаниями, желаниями простого материального благополучия, становится инертным в этом однообразии, активное прошлое в какой-то из прежних жизней может прорваться. Ведь все эти прошлые жизни внутри нас.
— Это явление… его можно вызвать искусственно?
— И даже не очень трудно.
— Вы сами могли бы такое с человеком сделать? Активировать в нем прошлую жизнь?
— Технически, да. Морально, нет. Такой поступок я ни за что не совершу. И еще одно, Стенли. Эти люди, — она слегка поежилась, — убийство для них в разряде обычных действий. Я не боюсь людей, обладающих такими же, как у меня, способностями, потому что так же защищена от них, как они от меня, но против простого ножа в спину я ничего не успею сделать. Мы говорили о конфиденциальности…
— Я понимаю. То, что вы рассказали, я передам коллегам без упоминания вашего имени.
Вечером он снова был на Лубянке. Только теперь они разговаривали с генералом вдвоем, потому что Андрей с другими сотрудниками уже занимался подготовкой к своей операции.
