Утро застало Ролану на ногах. Выспавшись без каких-либо сновидений и проблем, девушка искупалась еще до рассвета, вымыла пса, основательно запылившего белоснежную шерсть во время перехода через равнину. И теперь брела по лесу, надеясь наткнуться на небольшую и желательно сонную дичь, поскольку превращение в волчицу на голодный желудок могло отнять последние силы.
С дичью не везло, зато через некоторое время ледана увидела среди деревьев непонятное строение, состоявшее из множества длинных тонких палок, поставленных вертикально вверх, связанных вплотную и накрытых сверху шкурами.
Решив, что набрела на логово зверя, девушка осторожно приблизилась и поняла, что ошиблась. Палки оказались тонкими стволами деревьев и были вкопаны в землю для устойчивости. Зверь не станет делать подобного. И, несмотря на обилие шкур, запах звериного логова отсутствовал. Наоборот, из небольшого отверстия сбоку, шкура над которым была предусмотрительно отброшена, шел дым, распространявший дразнящий запах готовящейся пищи.
Насторожившись, ледана обошла постройку и остановилась напротив длинной шкуры, по всей вероятности закрывавшей вход. Очень хотелось войти, но девушке было неизвестно, как поведут себя те, кто наверняка находятся внутри. Убивать понапрасну никого не хотелось, а в том, что ей будут не рады, она нисколько не сомневалась. Несмотря на то что послушницы были отрезаны от внешнего мира стенами монастыря, вездесущие слухи просачивались даже к ним. И леданы отлично знали о позорном клейме безжалостных убийц, которым наградила их людская молва.
Неизвестно, сколько еще она раздумывала бы и решилась ли в итоге самостоятельно войти, но внезапно шкура откинулась, и в образовавшуюся щель выглянула женщина. Увидев Ролану, она поначалу удивленно вскинула брови, наверняка испугавшись как самой девушки, так и черной маски, закрывающей ее лицо, но затем молча посторонилась, приглашая войти. Удивившись, но после недолгого колебания не усмотрев в облике женщины ничего угрожающего, ледана осторожно протиснулась внутрь.
Земляной пол неожиданно просторного жилища был выстлан травой. Под стеной прямо у входа на охапке хвороста лежал тюфяк, сквозь мелкие прорехи которого проглядывала трава, сверху лежало несколько добротных шкур. По всей видимости, сооружение служило постелью. В центре расположилось внушительной толщины бревно, расщепленное пополам. Судя по разложенным на нем корешкам и травам, половина из которых была нарезана лежащим рядом ножом, бревно служило столом. А несколько широких пеньков, расставленных вокруг него, предназначались для сидения. У дальней стены, в специальном углублении, выложенном камнем, весело плясал костер, над ним исходил ароматным паром котелок. Стены странного жилища, за исключением части у костра, изнутри были занавешены шкурами.
