Взгляд назад, на Жилую. В окне ее этажа — две фигурки. Одна другой пальцем показывает… Не что–то, кого–то. Очень занятую сестру!
Действительно очень занятую. Людей мало — а будет еще меньше. Уйдут рыцари, а рыцарь республики не только воин, но и универсальный администратор. Возьмется за любое дело, которое не сочтет бесчестным или низким. Увы, две трети этих нужных людей собираются в поход. Сама отправила. Права, но от этого не легче. И ведь это не последняя потеря для городского управления!
В Рождественской битве пала глава «ирландского» клана, Этайн О`Десси. Дети ее пешком под стол ходят… Немайн поможет их выучить. Но вместо помощи с этой стороны — новая работа.
Глава «римского» клана Монтови — жив, здоров, бодр. Регулярно шлет донесения, спрашивает совета. Полгода назад всего лишь крепкий хозяин — теперь правитель земель, не уступающих по размеру иному королевству: все приобретения Республики в зимней войне под его рукой. Пока справляется, хотя работа еще та: передел земли всегда порождает обиды, и в последних письмах Ивор ап Ител, комес Востока, жалуется на ссоры между горцами и эмигрантами–десси. Те, кто почти не воевал, самые беспокойные… И все–таки край заселяется, люди притираются друг к другу. Скоро никакой враг не прорвется к римским дорогам — просто потому, что его раньше изловит местное ополчение. Ивор уверяет, что так будет меньше, чем через год… но год это почти вечность для той, что впервые осознала себя четыре месяца назад! Для Немайн и день — долго, очень долго.
Трудней всего обходиться без Эгиля и Харальда. Два норманна, явившиеся грабить южную Камбрию, попали в плен — прочей шайке так не повезло, все полегли! Зато повезло сиде, что выкупила их из королевского застенка. Харальд заразил местных поэтов полудесятком новых размеров, ввел в моду кеннинги — в отличие от норвежцев, камбрийцы не вставляют их в скальдический стих, а украшают иносказаниями обычную речь, именуя корабль — вепрем моря, битву — пиром копий, а хранительницу… Последнее изобретение — «львица трупов». Росомаха — как и лев, хищник. Любит падаль. Ворон, птица, любящая падаль, обозначается как «чайка трупов» — вот и пожалуйста! Ну, а что сида теперь подросла, и оборачивается не в ворону, как в сказках, а в росомаху, верят все, кроме нее самой. В Рождественскую битву Харальд был телохранителем Немайн — и исполнил службу как нельзя лучше. Спас, да еще и вражеского короля уложил. Теперь уплыл на родину, к невесте — за правым плечом сиды пусто, и нет той уверенности, которую придавало присутствие могучего и верного воина.
