— Я и не знал, насколько мы переплелись с бриттами! Не думал, что тебе так запали в душу сказки, что пели сказители Кадуаллона. Знал бы, не сомневался. Это твое «что–то» для германца — болезнь, наказание, посланное богами. Для бритта — благородное безумие, дар. Счастье, даже в горе и вечной разлуке. Помнишь песню о Тристане и Изольде? По глазам вижу — да. Значит, дар богов? А где у нас ближайшая бриттская богиня? Бегает где–то в округе. То–то! Еще спрашиваешь, почему мы заехали сюда перед Кер–Мирддином?
Принц улыбается, собрался ответить… но от дверей раздается лязг шпор, бряцание оружия. Рыцарь хранительницы старается, чтобы его заметили, к стойке не идет — шествует. За ним — те самые варвары, о которых было столько разговоров. Чернявы, как римляне, странно одеты… И мечи у них кривые, как у Немайн!
Рыцарь между тем прихватил хозяина заведения за локоть, втолковывает что–то: негромко, но внушительно. Доносится:
— … личные гости хранительницы. Сам при них все время быть не могу, оставлю оруженосца, и…
«И» вошла последней: сланцевая палочка за островатым ухом, через плечо сумка с дощечками для письма, длинные пальцы сцеплены в замок. Озерная, и ее явно сорвали с занятий в Университете. Что значит — умная озерная? Верно… Аннонская ведьма.
Кто–то в зале, не больно и тихо, ляпнул:
— Поменялись!
Да. Аварочка в Жилую башню, ведьма — чужеземцам. На деле — обычная римская практика. Неофициальные послы оставили заложника, получили сопровождение, взяты на государственный кошт. В переводе с дипломатического: ждите, вас позовут… Что–то затевается. Что?
Англы за порог — Немайн следом. В дверях вспомнила, оглянулась:
— Эйра, идем. Хочу тебя познакомить…
Замолчала — на самом интересном месте. В голове полыхнула короткая озорная радость: тот, чью жизнь она помнит вместо своей, никогда бы так не поступил. Он предпочитал говорить точно. Немайн любит пробуждать интерес, и только потом позволять открытию свалиться в протянутую руку спелым яблоком. Человек больше ценит знание, которого хотел сам, а не то, что ему подбросили. Про насильно вколоченное — и речи нет. Вот и Эйра попалась: таблички под мышкой, шлем в руках, подошвы бойко стучат по ступенькам винтовой лестницы. Сестре уже интересно! Вот и хорошо. На площадке ее ждет выставленный навстречу палец и вопрос:
— Видела римскую императрицу?
Сестра хихикает. Совершенно по–девчоночьи, словно шелуха последних месяцев облетела. И куда грозная воительница подевалась? В том же доспехе — ребенок, радостно–громко пищит:
