– Ну а пока этого не случилось, не смей трогать Анну.
– Ничего, – сказала я, немного запоздав. – Я понимаю Виолетту. Я не член семьи, мне ничего не нужно. Я сейчас же пойду к Виктору Ивановичу и скажу ему.
Все повернулись ко мне. На лицах окружавших меня людей застыло одинаковое выражение, сходное с тем, которое появляется на лицах посетителей Кунсткамеры.
Не желая их разочаровывать, я встала и вышла из столовой.
Деликатно постучав в дверь дедовского кабинета, заглянула внутрь.
Дед сидел в кресле. Он был укрыт по самые глаза клетчатым пледом, но это не помогало: старик Цирулик был бледен и его трясло.
– Виктор Иванович, я не вовремя?
– Заходи, Нета. Я просто приболел.
Его голос был голосом усталого до крайней степени, вымотанного долгой, изнуряющей болезнью человека. А ведь еще вчера дед показался мне вполне здоровым.
– Не буду вас долго отвлекать. Хочу спросить вас кое о чем. Можно?
Он слабо кивнул.
– Вы внесли меня в завещание?
Дед заметно оживился:
– Тебе это интересно? Хочешь знать, что я тебе отписываю?
– Нет…
– Да что тут скромничать? Вливайся в семью! У меня одно только развлечение и осталось, что всех тут баламутить своим завещанием.
Старик рассмеялся и закашлялся. Приступ утомил его, но все равно настроение старика Цирулика улучшилось.
– Виктор Иванович, я пришла сказать вам, что отказываюсь от всего, что вы хотели бы мне завещать. Я не член семьи. И не за этим сюда прибыла.
Дед молчал. Он поежился под пледом, глянул в окно, потом на меня. Ему было непонятно и неприятно: игрушка не хочет, чтобы с ней играли.
– Так… а зачем же ты сюда прибыла?
Я не успела даже подумать, правильно это или нет, как выпалила:
– Хочу узнать, кто убил… – Я осеклась, но сделала глубокий вдох, выдох, а затем закончила: – Мою сестру. Но тут еще одно. Я думаю, что Костю убили случайно, ведь тот, кто в него стрелял, отвез его в больницу. А Вету бросили умирать одну. Значит, мне надо искать того, кто хотел убить мою сестру.
– Вот как? – сказал дед, подняв брови. – Ты ищешь убийцу. Так деньги тебя не волнуют?
– Нет.
– Тогда сегодня вечером я перепишу завещание снова. Без тебя. – Он усмехнулся: – В сто девятый раз. На самом-то деле между иждивенцами я не так много делю: пару банковских счетов, да ценные бумаги, да кое-какие другие дивиденды. Конечно, для них это реальные деньги, но главное наследство – поместье и производства, вроде колбасного и молочного заводов, я оставлю только одному человеку. И он будет распоряжаться всем. Его я еще не выбрал.
