— Бонни, — тихо позвал он, когда фигура женщины повернула за угол. Она всегда выходит из такси у парадного входа. Но никто не отозвался. Значит, она появится позже. И он тоном ревнивого мужа скажет ей: «Бонни Плам, где ты пропадала допоздна? Ты скажешь, что задержалась на работе? Знаем мы эту работу в обществе красавцев».
Он засмеялся — что ж, приходится развлекать самого себя, чтобы не умереть в ожидании.
Странное дело, но эта женщина направилась к номеру Бонни и стала ключом открывать ее дверь. Она уже ступила в темный проем двери, когда Халамбус решился спросить:
— Простите, мадам, а вы не знаете, где Бонни?
Девушка отступила из комнаты, но держала дверь открытой. Эта гостиница была не слишком дорогой, так что может случиться всякое.
— Какая Бонни? О ком вы?
— Ну как же Бонни Плам. — Он перегнулся через перила второго этажа. — Подождите, мисс, я спущусь.
Женщина нерешительно остановилась. Акцент — явно иностранец. Она включила свет в номере на всякий случай и ждала.
Она увидела красивого высокого мужчину в летних брюках и дорогих кожаных туфлях, в рубашке с коротким рукавом в узкую полоску. Женщина провела рукой по гладко зачесанным волосам, выпрямила спину, сдвинула носки туфель и слегка прислонилась к косяку.
— Простите, но здесь живет Бонни Плам, журналистка из Вашингтона.
Женщина смотрела на него, на его горящие глаза, и зависть кольнула ее. Жаль, не она Бонни. Он так хорош собой.
— А я не похожа на нее? — Она повела плечами и еще больше выпрямилась, так что грудь ее подалась вперед, и она улыбалась без тени смущения.
— Нет. У нее рыжие волосы, — начал было Халамбус, потом осекся, наблюдая за женщиной. Нахмурился, и черты лица его стали тяжелыми.
— Простите, мадам, но когда вы здесь поселились?
— Сегодня в полдень, — сказала она резко и с силой захлопнула дверь перед его носом.
Халамбус медленно отошел. Бонни уехала, не простившись. Не сочла нужным. Он медленно шел по двору, потом вышел на улицу, туда, где недавно и так давно — вечность назад — гуляли они с Бонни. Мимо него летели машины на большой скорости, обдавая его теплым воздухом. Вдали сияли огни города и огни выставочного зала, где на ночь были заперты его картины. Зачем он поселился здесь, в этой «Холидей Инн», которая по сути своей не гостиница, а мотель? Лучше бы он снял номер рядом с выставкой, в «Омни». Но тогда он с горечью подумал, что мог бы не встретиться с Бонни. А она даже не простилась с ним… Или для этих вольных американок нет ничего настоящего, как их утренние завтраки «сириалз», которые они поглощают с такой страстью, высчитывая, сколько холестерина, жиров и прочего они не съели. Они что — просто заводные куклы? Он распалялся все сильнее, ему было так больно, что он приложил ладонь к левой стороне груди. Озеро сегодня показалось маленьким, дорога вдоль берега — узкой, а лебеди, спящие в своих домиках, самозванцами, потому что символ Флориды — розовые фламинго, а эти тут с чего? Пешеходов не было, только один бродяга, шаркая мимо него со своим скарбом, уложенным в черный пластиковый мешок для мусора, кивнул ему: «Хай!» — приняв его во тьме за своего коллегу по несчастью.
