— Не соглашусь… — громко произнес Джек. — Здесь прекрасно. Здесь покоятся Эдит Пиаф, Оноре де Бальзак, Оскар Уайльд, Джим Моррисон. А посмотри на могильные монументы, многие из них — настоящие произведения искусства, созданные великими людьми в память о великих людях.
Мел остановилась напротив каменного изваяния молодой женщины, держащей младенца на руках, что касался губами ее нежной груди.
— Они, как настоящие, — растроганно проговорила девушка. — Посмотри, какие спокойные у них лица.
— Посмотри на даты, — подсказал Джек. — Она прожила всего тридцать два года. Оставив шестерых детей.
— Там так написано?
— Да.
— Это объясняет, почему поставили такой памятник. Почти вся ее недолгая жизнь прошла в материнстве… Грустное счастье, — вздохнула Мел.
— Сейчас говори потише, — сдавленно прошептал Джек.
— Почему? — шепотом спросила его Мел.
— Здесь круглосуточная охрана. Гоняют престарелых фанатов Джима Моррисона. Примерно в это время у них бывает обход, — тихо объяснил ей Джек.
— Ты хочешь сказать, нас могут поймать?
— Да не трусь ты так, Мел. Мы же не вандалы. В случае опасности прикинемся влюбленными. Пожурят и отпустят. Это же Франция… Итак, продолжим экскурсию, — вкрадчивым шепотом предложил Джек Девлин. — Смотри! — указал он на удивительный серокаменный монумент, на котором было выгравировано символическое изображение переплетения мужчины и юной девы. — Это Абеляр и Элоиза, — торжественно произнес Джек, не побоявшись кладбищенской охраны.
— Кто они? — прошептала Мел.
— Легендарные французские любовники. Он был философом, а она — его ученицей. Они полюбили друг друга и тайком сбежали, — проговорил Джек.
— Романтично, — протянула Мел.
— Очень романтично, особенно если учесть, что в этой истории есть еще и незаконнорожденное дитя, и жестокий дядя, и тайное венчание, и многое другое…
— И как все это закончилось?
— Как и положено заканчиваться высоким отношениям на грешной земле — трагедией, — глубокомысленно объявил мужчина. — И теперь существует такая традиция: если ты надеешься на истинную любовь, то оставь записочку с просьбой в усыпальнице этих двух страдальцев, и твое желание сбудется, — насмешливо добавил он.
— Джек, я не понимаю, что мы здесь делаем? — раздосадованная его тоном, проговорила Мел.
Вместо ответа он прислонил ее к ближайшему гранитному обелиску и властно поцеловал.
— Джек, — пробормотала Мел. — Вести себя так на могилах — это оскорбление здесь покоящихся.
— Не думаю, что страстное проявление жизни может их оскорбить… — предположил он, обхватив ее за бедра. — Мой писательский жанр таков, что я с полным правом считаю кладбище своей стихией.
