— Ничего, они легко стираются.
Ник хмыкнул, продолжая следить за игрой. Стефани тоже стала смотреть, а потом сказала:
— Я вижу, в футболе надо уметь быстро бегать. Недаром Дуги сейчас ест столько, будто месяц голодал.
— Он хороший игрок. И весь отдается игре, впрочем, как и другие ребята.
— Да уж вижу.
— Что заставило тебя прийти?
— В субботу мне удалось вырваться всего на час, чтобы посмотреть игру. Поэтому я решила сегодня заглянуть на тренировку и узнать, как идут дела у Дуги.
Если быть честной, она пришла и затем, чтобы увидеть Ника, потому что не переставала думать о нем и о тех чувствах, которые их так внезапно захлестнули.
— Хм.
— Ты был прав, — мягко добавила она. — Дуги необходима компания его сверстников, и занятия спортом идут ему на пользу.
— Ну-ну, — саркастически отозвался Ник, — меня не обманывает слух? Ты действительно признаешь свою ошибку?
— Стараюсь унизиться, не теряя достоинства. — Однако в этом признании угадывалось больше строптивости, чем смирения.
— Извини, я этого не понял. Когда я унижаюсь, то, как правило, ору и начисто все отрицаю.
Насмешливый, почти циничный тон скрывал горечь и напряженность, возникшую в их отношениях. Она это поняла, и ей почему-то стало грустно. Ведь когда-то они были близкими друзьями и даже любовниками.
— Разве мы не можем быть друзьями? — спросила она. (Он стиснул зубы.) — Хотя бы ради Дуги, — добавила она, кляня себя за уничижительный тон. Господи, почему она должна что-то вымаливать?
— Нет, — процедил он. — Нет, черт возьми! Ты же знаешь, что этого недостаточно.
— Пожалуйста, — умоляющим тоном тихо попросила она, не желая, чтобы их услышали ребята. Дуги считает, что Ник не может поступить плохо. Если бы он увидел, как они целовались…
— Пожалуйста — что? — потребовал он. — Не хотеть тебя? Мне и самому это не нужно, но скажи, как от этого избавиться? Как забыть все, что было между нами? Или я все это выдумал? Мне казалось, что ты когда-то отвечала мне взаимностью, да и на прошлой неделе я получил тому подтверждение. Я думал, ты меня любишь, ведь мы столько говорили о нашем будущем. Я все это помню. А ты, Стефи, что помнишь ты? Расскажи, и мы сравним наши воспоминания.
— Не надо, Ник, — попросила она. — Наша жизнь и так сложна. Если мы не можем быть друзьями… — Она хотела добавить: любовниками мы никогда не станем.
Но Ник опроверг ее:
— Возможно, мы станем любовниками, но не друзьями.
Стефани застыла в недоумении, шокированная горечью, с которой были произнесены эти слова. Но Ник неожиданно улыбнулся, и она вздохнула с облегчением.
