— Видишь ли, эта проблема весьма деликатного свойства…
— И вам нужен мужчина, чтобы ее разрешить.
— Точно. — Памела надеялась, что Роджер не будет против того, чтобы выступить в роли ее поклонника — наделенного разнузданным воображением, но, тем не менее, совершенно безобидного. Так как он любил кино, подобное амплуа могло бы его позабавить.
— Итак? — спросил Роджер Трэвис.
Памела глубоко вздохнула и начала рассказывать, о затруднительном положении, в котором оказалась.
— Тебя не учили, что нужно стучаться, прежде чем войти? — Облако белого пара вырвалось вслед за Марибель, когда она вышла из ванной в красном халате, вытирая полотенцем мокрые волосы. Сердито поглядывая на Роналда, она достала из шкафа джинсы и свитер. — Я, например, могла быть не одета. Он пожал плечами и прислонился к стене, всем своим видом давая понять, что обнаженные женские тела для него не в новинку.
— Но ты, увы, одета, — вздохнул он. — Может, в следующий раз мне повезет больше. Куда собираешься?
— К Никалсу. И я уже опаздываю.
— А где Памела?
Раздраженно фыркнув, Марибель направилась в ванную и бросила через плечо:
— Я тебе уже говорила: не знаю, где она. Почему бы тебе, наконец, не поверить?
— Может, потому что ты лжешь? — спокойно предположил он, глядя в окно.
На заднем дворе горел новый фонарь. Рассматривая отражение в стекле, Роналд припомнил свое предыдущее посещение этой комнаты. Как тихи были его шаги на лестнице. Как в темноте его слуха коснулся звук ровного дыхания женщины.
Вспоминая ту ночь, он понял, что уже тогда желал именно Памелу, хотя и не отдавал себе в этом отчета. Он знал, что с ним была она той ночью. Знал? Конечно! Разве мог он не заметить ее роста, как Памела и предположила на следующее утро? Неужели он не обратил внимания, что ее грудь была вовсе не такой полной, как у Марибель? И голос ниже, иного тембра… Когда он ощутил первое незабываемое прикосновение ее бархатных рук, которые снимали с него рубашку, не лгал ли он себе, полагая, что это — другая женщина? Даже сейчас он как наяву слышал мягкий шорох рубашки, падающей на пушистый ковер, и где-то глубоко в душе Роналд сознавал, что всегда знал правду.
Он интуитивно чувствовал, что рано или поздно они с Памелой Гарди окажутся в одной постели. Правда, он клялся себе, что не поддастся искушению, но эта женщина не могла оставить равнодушным ни одного мужчину. Он хотел овладеть ею. Ему нужно было почувствовать, как она тает в его руках, заставить ее пережить неземное наслаждение. Его отец всегда утверждал, что любовь не такая уж сложная штука, какой ее воображают люди, и он был прав. У них с Памелой это оказалось чертовски просто.
