— Темно, как в чернильнице.
— Мой голос ниже, чем у Марибель.
Роналд посмотрел на нее так пристально, словно хотел увидеть насквозь.
— У меня выдался тяжелый день.
Памела фыркнула и холодно сказала:
— Прошу прощения за напоминание о том, что полагается забыть, но мне ты не показался таким уж уставшим… ночью.
Некоторое время он хранил молчание, а потом, словно нехотя, произнес:
— Похоже, вы сумели вдохнуть в меня новые силы.
Ему понравилась эта ночь, вновь пронеслось в голове Памелы. И она снова прониклась уверенностью, что Роналд знал, с кем провел время. Что он готов признаться и повторить все те слова восхищения, которые адресовал Марибель. Сказать, что это была страсть, которая соединяет людей на всю жизнь, и коснуться своими горячими губами ее губ…
И как обычно, вместо всего этого, он пробормотал:
— Вы правы: Марибель уже выпроводила вашего отца из кухни.
— Надеюсь, ты не будешь болтать, как Ричард, и не станешь делиться с каждым встречным-поперечным подробностями моей интимной жизни, — произнесла Памела в отчаянии. — Ты утверждаешь, что мы не можем притворяться. Но, очевидно, все-таки можем. Итак, давай притворимся, что ничего не было.
Роналд неуверенно кивнул.
— Меня ждут в департаменте. Если я еще когда-нибудь появлюсь в этом доме…
— Не появишься, — уверила она его, надеясь, что судьба не будет к ней настолько жестока.
Памела коротко кивнула и, полагая, что все же нельзя просто так повернуться и уйти, протянула ему руку. Поколебавшись, Роналд пожал ее. Его губы дрогнули, словно он хотел что-то сказать, но не решился. Памела готова была поклясться, что прикосновение не оставило его равнодушным — так же, как и ее. Впрочем, секундное замешательство не помешало ему уйти.
— Надеюсь, мы еще увидимся, мисс Гарди! — крикнул он, спускаясь по лестнице.
— Я тоже, мистер О'Коннел.
Но каждый из них знал, что это ложь.
Что же он наделал?
Роналд накинул куртку, повесил сумку на плечо и направился к выходу из дома Гарди. Он должен убраться отсюда, и как можно скорее.
— Рассказать об этом коллегам? — прошептал он, нервно поправляя галстук.
Неужели она ненормальная? Роналд не поведал бы о происшедшем и священнику, даже глухому и не владеющему английским. «Нравлюсь ли я тебе при свете дня?» Неужели он действительно сказал это? «Нечто большее, нечто настоящее… страсть, что связывает двух людей на всю жизнь…»
К счастью, он никогда больше не увидит Памелу. Но как он сможет забыть случившееся? Часам к четырем утра, когда они все еще не устали, когда ее теплый язык скользил по его телу, Роналд решил, что никогда больше он не захочет никакой иной женщины. Все, что он слышал о потрясающих способностях Памелы, оказалось истинной правдой. И, черт возьми, ему нравилась каждая минута, проведенная с ней!
