Когда я обращаюсь к своему разуму, стараясь яснее разобраться в существе дела, я не могу убедить себя в том, что существует что-нибудь подобное поэтическим идеям. По-моему, не бывает истин столь драгоценных, наблюдений столь глубоких, чувств столь возвышенных, чтобы их нельзя было выразить прозой. Самое большее, что я могу допустить, это то, что некоторые идеи, в отличие от всех остальных, позволяют выразить себя поэтически и что поэтическое выражение придает им усиление, возвеличивающее их и почти полностью преобразующее, и это усиление не может быть распознано и отделено иначе как анализом.
Whosoever will save his life shall lose it, and whosoever will lose his life shall find it.[36] Это самая важная истина из когда-либо сказанных и величайшее открытие в области морали из когда-либо сделанных, но я не нахожу здесь ничего, что я бы мог признать поэтичным. С другой стороны, когда Мудрость говорит в «Притчах»:
Не that sinneth against me wrongeth his own soul; all they that hate me, love death.
[37]— то это для меня поэзия: из-за тех слов, в которые облачена мысль. А седьмой стих сорок девятого псалма в Требнике,
But no man may deliver his brother, nor make agreement unto God for him.
[38]— для меня поэзия настолько сильная, что мне даже трудно прочесть этот стих без дрожи в голосе. То, что это действие языка, я могу подтвердить экспериментально: слова Библии, выражающие ту же мысль —
None of them can by any means redeem his brother, nor give to God a ransom for him.
[39]— я могу прочесть безо всякого волнения.
Поэзия заключается не в том, что говорится, а в том, как это говорится. Может ли она вообще быть выделена и изучена сама по себе? Ведь нельзя вообразить более тесного сочетания, чем сочетание слова с его смыслом. Существует ли чистая, беспримесная поэзия — поэзия, свободная от смысла? Даже когда, как это обычно и бывает, у стихов есть смысл, не всегда рекомендуется его извлекать.
«Поэзия, — говорит Кольридж, — доставляет наибольшее удовольствие тогда, когда она понята не полностью, а лишь в общих чертах», и полное понимание подчас может полностью уничтожить всё удовольствие. «Призрачный замок» — одно из лучших стихотворений По, но только до тех пор, пока мы удовлетворяемся кружением среди его образов и чувств и смутно понимаем заключенную в этом стихотворении аллегорию. Мы ощущаем неудобство (я, по крайней мере, его ощущаю), когда начинаем понимать, насколько эта аллегория точна в деталях, когда нам становится ясным, что волшебная дверь дворца — это рот Родрика Ашера, что жемчуг и рубин — это его зубы и язык, желтые флаги — это волосы, оперенный и бледный бастион — это его лоб, и когда нам остается только лишь надеяться — ибо это не более, чем надежда, — что парящие ароматы никак не связаны с маслом для волос.
