Он словно не мог насытиться ею и понимал уже, что не насытится никогда. В нем вспыхнула надежда, которой он не знал раньше.
Взяв ее лицо в свои руки, он покрывал его лихорадочными поцелуями. Запустив пальцы в темные шелковистые волосы, пил живительный нектар из сочной глубины ее рта.
Вдруг его пальцы в своем эротическом танце наткнулись на твердую шишку. С большой неохотой Энди оставил ее губы, посмотрел на голову и снова прошелся кончиками пальцев по яйцевидному бугорку. В его глазах мелькнула тревога.
— Что это такое?
— Я получила хороший урок. — Она прижалась щекой к его груди и перевела дыхание.
— Как? Когда? Господи, Дорис! Ты поранилась?
— Ничего страшного. — Она погладила его щеку, расслабляя стиснутые челюсти. — Давай сядем, и я все расскажу.
Он опустился на диван и посадил ее к себе на колени.
— Так это ты поранилась после моего отъезда, — повторил он, наморщив лоб.
Дорис рассказала о грозе, пожаре и Мэри.
— Я не должен был оставлять тебя одну, — нахмурился он.
— Энди, я могла бы нанять работника в тот же день, если бы не моя гордыня. В итоге все и получилось. Теперь-то я понимаю, что не могу всецело полагаться на себя одну.
Он подставил свое плечо под ее голову и нежно гладил волосы.
— Ты могла погибнуть.
— Судьба уберегла меня.
— Я должен был спасти тебя. Если бы я остался, мы бы завели лошадей в стойла вместе. И к дому пошли бы вместе. И в постели вместе были бы в полной безопасности.
Она кивнула:
— Вместе.
— Дорис, я тоже дурака свалял. Я начал влюбляться в тебя, но…
— Ты начал влюбляться? — Она подняла голову.
— Начал и продолжаю. Это что-то бесконечное. Дружеский секс перерос в нечто, с чем я уже не могу справиться.
Дорис провела кончиком пальца по его подбородку.
— Я тоже влюбляюсь, ковбой.
Притянув его голову к себе, она поцеловала его нежно, любяще, долго, предлагая ему свое сердце и откуда-то взявшуюся нежность. В этом поцелуе она отдавала ему все, чего не давала раньше ни одному мужчине, — силу и красоту своей любви. Один ее поцелуй был щедрым залогом их будущего.
Он делал Энди другим человеком. Многие годы он возводил стену на пути любви. Сейчас она рухнула от ее мягкого прикосновения. Дорис такая теплая, такая податливая и такая настойчивая в своей любви! Она была его женщиной, единственной и необходимой. И она должна принадлежать ему безраздельно. Он берет ту надежду, которую она дает ему, открывает перед ним и в нем самом.
— Возьми меня, Энди, — прошептала она, оторвавшись от его губ.
