— Прекрасно. — Он встал. — Тогда я пойду.
Скарлет шла следом за ним. Казалось, воздух сгустился, и стало трудно дышать. Дойдя до двери, Джон повернулся, желая обрести способность читать ее мысли.
— Ты хочешь чего-то еще? — спросила она.
— Тебя, — ответил он и, взяв ее за руку, притянул к себе, не в силах больше сдерживаться. — Я хочу тебя, Скарлет.
— О, Джон…
В ее голосе звучала мольба, а в глазах светилось желание.
Они приникли друг к другу в страстных объятиях, целуясь, стеная, лаская друг друга. Она откинула голову, и он прикоснулся губами к шее Скарлет. Халат распахнулся, открыв ее тело — разгоряченное, будто она только что вышла из ванной.
— Я все время только и делал, что мечтал о тебе, — сказал он хрипло. — Только о тебе.
— Я тоже, — низким голосом произнесла она. — Пойдем.
Он последовал за ней в спальню. Везде были эскизы — на стенах, на полу, даже на кровати, на скомканных простынях. Скарлет быстро смахнула бумаги с кровати и скинула светлый зеленовато-голубой халат, собравшийся кучкой возле ее ног. Она показалась ему богиней, возникшей из морской пены. Он сдернул через голову свитер и избавился от ботинок и носков. Потом взялся за пояс. Она отвела его руки и сама расстегнула пряжку, все время, глядя ему в лицо.
Щеки девушки разгорелись, а глаза потемнели. Ее губы манили. Почувствовав, что его брюки упали на пол, Джон отшвырнул их ногой. За ними последовали боксерки. Ее руки начали ласкать его, медленно и нежно.
Джон запустил пальцы в ее волосы и зажмурился. Фантазии, длившиеся месяц, становились реальностью. Черт, не только месяц, а всю жизнь, но этот последний месяц он мечтал только о ней.
Когда ласки Скарлет стали более смелыми, Джон уложил ее на кровать. Он не хотел спешить, но попросту утратил над собой контроль. Вихрь страсти закружил их, превратив в единое целое. Торнадо мчал их навстречу блаженству, и они не могли сопротивляться этому. Наконец один огромный могучий всплеск чувственности рассыпался на тысячи мелких брызг наслаждений, и они потеряли способность мыслить. И только наслаждение кружило их, постепенно возвращая в реальность.
Они долго лежали, не говоря ни слова.
Скарлет много месяцев справлялась со своей любовью к Джону, и последний месяц не был исключением. Она уговаривала себя, что просто увлечена им, и ничего больше.
Но на самом деле это был самообман, признала Скарлет. Надо смотреть правде в глаза: она по-настоящему любит его.
Почему она позволила своим чувствам вырваться наружу? Почему?! Даже разлука не помогла. Ведь совершенно очевидно, что они не смогут придать гласности свои отношения. Иначе, все будут судачить, что Скарлет спит с бывшим женихом сестры. От одной этой мысли ей становилось дурно. Как они справятся со всем этим?
