— Ты артиллерист? — невольно спросил Егоров. Этот бойкий солдат даже такого молчаливого человека втягивал в разговор.
— Никак нет, пехота мы. Матушка-пехота! — провозгласил солдат столь счастливым голосом, что сразу было видно: он очень доволен своим родом войск. — Наше дело, товарищ лейтенант, самое беззаботное. Все у нас при себе. У вас, артиллеристов-то, пушка, снаряды, то да се, забот полон рот. А у нас — одна винтовка да подсумочек. Легкость имущества. Никакой тебе обузы. Благодать!
— Легкость в мыслях у тебя, солдат, — обиделся за артиллерию Егоров. Он был уверен, что нет лучше военной специальности, чем артиллерист, и все должны завидовать артиллеристам. Лейтенант необыкновенно разговорился:
— Какая же обуза — пушка? Сам, небось, огонька у нас просишь?
— Прошу, — весело согласился солдат. — Как же без этого? Мы огонька у вас просим, а вы сейчас: пожалуйста, вот вам огонек! Ваш огонек-то, выходит, к нашим услугам, а пушку не мы таскаем и ворочаем, а вы. Вот ведь как оно получается! — солдат захохотал, чрезвычайно довольный тем, как ловко все это получается. Егоров не мог не улыбнуться его наивному лукавству.
Меж тем в блиндаже шло важное совещание. Днем Лиговцев имел разговор с членом Военного совета. Буранов догадывался, что говорили они о сроках наступления. Ему хотелось начать дело поскорее, и он собирался, если генерал спросит его мнение, высказать свое желание и обосновать его аргументами, которые и перебирал в уме, как бы располагая в боевой порядок.
А Литовцев спросил, как он думает: большой ли эффект имел огневой налет на немецкие траншеи?
— Хвастать не буду, — отвечал Буранов, — но полагаю, что те траншеи стали общей могилой. Когда мина рвется в окопе...
— Знаю, знаю! — нетерпеливо перебил генерал. Он сделал небольшую паузу, как бы что-то обдумывая или принимая окончательное решение, и продолжал:
— Если противник действительно понес большие потери, это обстоятельство нам необходимо использовать. Пока немцы не получили солидных подкреплений, надо по ним ударить. Чего ж еще ждать? И настроение у них, небось, неважное, — за последние дни мы им сильно нервы потрепали. Как ни поверни, момент благоприятный. Упускать его нельзя.
Генерал повысил голос до некоторой торжественности и медленно, как бы диктуя, произнес:
— Приказываю: начать штурм позиций противника, — он посмотрел на часы, — завтра в восемь ноль-ноль. Овладев Тарунинской высотой, закрепиться на ней и приготовиться к отражению контратак противника. Начальник штаба, делайте все нужные распоряжения в соответствии с разработанным ранее планом наступления.
