Потянуло ночным холодом. Из ущелий начал подниматься туман.
Лишь утром, наконец, тропинки слились в одну довольно широкую дорогу: начался спуск в долину.
— Деревня! — вдруг воскликнул Език Вагнер, показывая на струйки дыма, поднимавшиеся из долины.
— А вдруг там немцы? — Павел Лезов озабоченно посмотрел на товарищей. — Как бы не того...
Анатолий Тарасенко решил рискнуть сам:
— Пойду разведаю. Услышите выстрелы — уходите в горы...
Он уже двинулся было вниз, но в это время кто-то окликнул его из кустов. Оказывается, в отряд прибыл мальчишка-связной. Он передал приказ: командиру явиться на связь для важного задания.
— Лорето, — спросил его Тарасенко, — как Фауст?
Лорето Боттичели улыбнулся, поправил на плече связку хвороста и запел веселую песню. Это была песня-пароль. Она означала, что ничего тревожного не произошло. Фауст со своей мамой вернулся на ферму Чеккони, и вечером русский друг снова может приходить слушать Москву.
Маленький Лорето многое знал о делах командира отряда. Когда помещик Доменико де Батистис уезжал по своим делам в Рим, черноглазая Амелия — его жена — открывала кабинет хозяина, а сама выходила во двор и зорко наблюдала за всем, что происходит вокруг. Тарасенко тем временем включал приемник, ловил позывные Москвы.
Попрощавшись, они расходились в разные стороны. Тарасенко благодарил Амелию, брал маленького Фауста и шел с ним по дороге до другой фермы, откуда тропинка сворачивала в горы. Прогулка на руках у русского нравилась маленькому Фаусту. А там, на другой ферме, где жил отец Амелии, Тарасенко вытаскивал из тайника автомат и отправлялся в горы.
Вот и сейчас Лорето повел Анатолия по тропинке, что вела на ферму Чеккони.
Там уже ждали. У каменной стены стояла Амелия, глаза ее тревожно мерцали.
— Анатоль, — сказала она, — к тебе пришел большой человек.
Это был представитель Комитета Сопротивления. Обменявшись условными знаками, они, не теряя времени, приступили к делу. Комитет предлагал разбить отряд на мелкие группы и отправить в надежные места. Тарасенко с самой большой группой оставался в окрестностях Монтеротондо. Ему разрешалось использовать последнее секретнее убежище. Так решил Комитет.
Сообщив адреса новых явок, представитель Комитета распрощался и ушел.
Амелия укладывала в корзину Тарасенко хлеб, козье молоко и сыр. Анатолий подошел к радиоприемнику, стал искать Москву. И вот знакомый голос Юрия Левитана: «Говорит Москва. Передаем последние известия. От Советского Информбюро...» Сообщалось о боях под Ленинградом. «Обрадую ребят самыми свежими новостями», — думал Анатолий.
