Но старался я зря. Абдыбай напрягся и искоса огляделся по сторонам. Эдик открыто огляделся и сказал:
— Мистики вы. И перестаньте, ты и дед, нас разыгрывать.
Тропа кончилась, но что-то наподобие дороги огибало темную скалу.
— Отдохнем, — сказал я и повернулся лицом в сторону долины.
— Ну, вождь. По моему мы еще не устали, — упрямо остановился Эдик.
— Вот, — показал я на рукотворный камень. — Здесь что-то интересное.
Камень оставался левее, если смотреть вниз по ущелью. Еще левее была красивая площадка. Такие места удобны для стоянок. В горах для юрты, загона, подачи воды не так часто встречаются удобные площадки. Эта же была идеальной.
Надпись на камне была не разборчива и мы сели на изрядно прогнивший ствол огромной ели. Тянь-Шаньские ели — особые и в прохладных местах долго не разлагаются. Но как мне показалось, эта лежала очень давно и не превратилась в труху. Ее поверхность отливала мертвым серебрящимся светом.
— Здесь было стойбище, — утвердительно сказал Абдыбай, — смотрите, вон загон для овец, а здесь стояла юрта.
Сохранившиеся колья загона отливали тем же светом, который не согласовался с чистым солнцем. Мне показалось, что и камни отливают серым холодом.
«Птицы не поют», — отметил я, как почувствовал, что что-то тяжелое навалилось мне на плечи и сдавило голову сильными пальцами. Ноги стали тяжелеть.
«Шалишь, дружочек», — мгновенно оценил ситуацию я и сделал Джаляндхара Бандху. Время потянулось медленно. В пространстве между бровей я «засветил» Глаз Шивы и картины радужнее сверкающих на солнце ледников вспыхнули в Сознании.
Я двигал энергетические потоки в этом могущественном и необъятном пространстве Космоса. Они оживлялись одухотворенными жизнерадостными картинами огромного простора. Небо, горы, долины, затуманенные дымкой и заполненные жизнью, солнце и стекающие в ущелья сверкающие голубизной реки — все охватилось Единым.
Нельзя было измерить глубину этой Реальности, но и нельзя было определить время.
— Абдыбай! Очнись! — вскочил я.
Эдик лежал лицом вниз. Абдыбай мягко свалился с бревна.
«Двоих я не унесу», — посмотрел я с надеждой на Абдыбая.
Эдик застонал и сел, обхватив голову руками. Он пытался встать, но не мог.
— Эдик! Сюда, в гору, — махнул я в сторону покатого спуска на юго-запад.
Абдыбай стал что-то бормотать.
Я перекинул его руку через шею и потянул вверх по склону. Я не оборачивался не Эдика: «Утащу одного, а потом помогу другому. Скорее!»
За свежими елями засверкала та жизненная долина, которая заливала меня своим простором. Я усадил Абдыбая и побежал вниз. Эдик обхватил сухой ствол ели. Его рвало. Он вяло махал руками и пытался устоять на «ватных» ногах.
