— Вот дает! — крякнул Абдыбай. — Но что дальше?
Я шутя провел жестом, словно погладил бородку как аксакал и сказал:
— Вопрос первый: как вынуть Сознание из этого пошлого чудовища? Вопрос второй: как способствовать тому, что окажется за пределами интеллекта? Вопрос третий: что делать с интеллектом?
— Ты что, интеллектом решил убрать интеллект? — пошутил Эдик.
— А теперь пора вспомнить о состояниях вашего Сознания, когда я таскал вас на плечах. А также на другой день. Вспомним о переживаниях Батыра. Был ли у вас там ум?
— Нет, — ответил Эдик. — Это неописуемо. Время словно исчезло, а мир разросся до…
— До того, что не было ни одной частички, которая не присутствовала тут же. И это в тоже самое время, когда пространство заполнилось беспредельностью, — закончил за него я.
— Да, — сказал Эдик. — Это-то и странно, что я был сразу везде, а чувства описать нельзя. Что это?
— Если использовать термины индусов, то ты испытал Самадхи. А точнее, ощутил состояние Атман. Это же испытал Батыр. Но он прошел два вида Самадхи, — ответил я. — Поэтому его ощущения были насыщеннее. Он ударился о скалу смерти, сначала. От этого Сознание стало делать сброс. Сброс всего наслоившегося, развитого у него шел во внутреннем и внешнем мире.
— С определенного возраста жизнь срастается с интеллектуальными понятиями и правилами. При сбросе этого органа жизнь кажется незначительной, отдаленной и ничтожной. При сбросе мира осязания ощущается полет. При сбросе мира слуха ощущается слышание всего Космоса сразу…
— Почему ты сказал: «Мира осязания»? — остановил меня Абдыбай.
— В клубке Сознания человека тесно переплелись миры. Посмотри на тот камень. Сколько он весит?
— Около тридцати, — ответил Абдыбай.
— Но разве зрением можно определить вес? — засмеялся я. — Твой ответ шел от мира осязания и от мира зрения. Глаза видят только форму и цвет. В них нет веса. Осязание ощущает массу. Оно не видит формы…
— Подожди, подожди, — прервал меня Эдик. — Вот я закрыл глаза и щупаю предмет. Я могу рассказать его форму.
— Здесь все равно опыт зрения, но в прошлом, — невозмутимо продолжал я. — Итак, вернемся к Сознанию. Предположим, что оно не развернуло еще себя полностью. Значит в нем есть новое, неожиданное, потрясающее.
— Почему? — удивился Эдик.
— Какое оно новое, — толкнул его в плечо Абдыбай, — если «ожидаемое» и «обычное»?! Но почему эта новизна такая потрясающая? — обратился он ко мне.
— Из-за внеконкурентности. Это состояние и есть все Сознание. Батыр ощутил ярчайшее Самадхи из-за катастрофичности ситуации. Сознание, которое «вынуло» себя из… себя, но в последующих своих движениях ощущает непосредственную свою Сущность. Свойство интеллекта увязывать, то есть совершать определение одного другим, сбрасывается вместе с интеллектом. Отсюда, нет опоры для определения состояний Самадхи.
