Де Вулф, у которого до сих пор ныли все кости, мало интересовался искусством каменщиков.
— Давай-ка выбираться отсюда. Надоел мне этот треклятый могильник! Мы здесь уже два дня, а об убийстве ровным счетом ничего не узнали.
Часом позже камеристка, которой помогали две прачки — единственные женщины, допускавшиеся в пределы монастыря, — закончили обряжать тело Кристины. Прежде чем внести в церковь, гроб заколотили насовсем и отслужили похоронную службу — куда торопливее, чем обычно, как подозревал Джон. Настоятель запретил присутствовать на ней брату Игнатию, и Томас гадал, какая тяжкая епитимья ждет монаха за неподобающее поведение.
Когда в церкви отзвучали молитвы и песнопения, похоронная процессия, в которую влились теперь леди со служанками, послушники и остальные монахи, потянулась за гробом через западную дверь церкви Святого Спасителя. Перейдя внешний двор под несмолкающее скорбное пение, они повернули направо, к кладбищу для мирян. Монахов хоронили на особом участке к югу от церкви. Роже, де Невилль и двое монахов, несшие гроб, опустили его в выкопанную накануне яму, и настоятель прочел над могилой последнюю молитву.
Учитывая молодость покойной, это была трогательная церемония, и даже закаленный коронер, свыкшийся с внезапными и насильственными смертями, растрогался. Он стоял совсем рядом с Маргарет Куртене — все теснились вокруг могилы, глядя, как могильщики засыпают ее землей.
— Даром потрачена молодая жизнь, — шепнул Джон подруге Кристины. — Умерла девственницей, не дожив и до шестнадцати лет!
Маргарет взглянула на него полными слез глазами.
— Это так грустно, сэр Джон. Даже если она и не была девственницей — в Уирксворте был один пригожий оруженосец, который хоть от этого ее избавил.
Молодая женщина проговорила это с такой теплотой, что Джон улыбнулся, ничуть не задетый ее нескромностью, но за спиной у него вдруг кто-то взвыл! Обернувшись, он столкнулся нос к носу с братом Фердинандом, явно подслушавшим разговор.
Джон не успел даже возмутиться, потому что монах зашипел почти по-змеиному:
— Не девственница? Нет, не может быть! Признайся, что это ложь, женщина!
Он потянулся к Маргарет растопыренными пальцами, но Джон отбросил его руку. Теперь уже все, кто стоял поблизости, уставились на обезумевшего клюнийца.
— Что с тобой такое, брат? — резко спросил Джон, схватив монаха за грудки. — С какой стати целомудренного монаха волнуют такие вещи? Или ты нарушил обет?
Стоявшие вокруг могилы подошли к ним во главе с озабоченным сверх всякой меры настоятелем, но брат Фердинанд, рывком вывернувшись из рук де Вулфа, попятился от него.
