Джеффри предпочел не говорить, что конечный результат был бы тот же: петля, затянутая вокруг шеи Адама. Впрочем, Дантон был прав. Гораздо лучше было бы обойтись с убийцей Джона Мортона по закону. Теперь же походило на то, что убийца взял правосудие в свои руки. Джеффри привстал на цыпочки и тронул конец черной веревки, обмотанной вокруг шеи мертвеца. Такими веревками монахи подпоясывали свои черные облачения.
Ричард Дантон был далеко не глуп. Он кивнул и сказал:
— Понимаю, о чем ты думаешь. Джеффри. Но раздобыть такую веревку совсем не трудно. Вполне очевидно, что здесь случилось.
— Вот как?
— Этот человек, Адам, обуреваемый раскаянием, бежит на кладбище, где задумывает умереть. Он уже запасся веревкой, которая оборвет его злосчастную жизнь. Пока мы повсюду ищем его, он не торопясь готовится к смерти. Вспомни Иуду, повесившегося на древе после предательства Спасителя нашего. Раскаяние может постигнуть всякого и является скоро и неожиданно!
— Иуда, как мне помнится, владел обеими руками, — заметил Джеффри, кивая на скрюченную руку мертвеца.
— В отчаянии человек способен на великие и ужасные деяния, — сказал настоятель.
«Да, — подумал Чосер, — но никакое отчаяние не поможет сухорукому взобраться на дуб, проползти по ветке, обвязать одним концом веревки собственную шею, а другим — ветку, действуя только одной рукой». Однако он не был уверен, что погибший не мог в какой-то степени владеть покалеченной рукой, и настоятель, без сомнения, прав, говоря, что в отчаянном положении человек способен на то, что далеко превосходит его обычные возможности.
— Если бы только он выбрал другое место… — впервые заговорил вслух брат Питер. — Зачем ему понадобилось осквернять эту освященную землю?
— Тише, брат Питер, — остановил его Дантон. — Круг замкнут. Этот человек убил другого человека, а теперь он покончил с собой, упокой, Господи, души обоих. Надо обрезать веревку.
Он махнул кучке служек, державшихся в стороне из почтения к настоятелю, или к умершему, или к ним обоим.
— Но зачем он убил каменщика Мортона? — проговорил Чосер, уходя с кладбища, где снимали тело убийцы.
— Не знаю. Ты был при этом. Кажется, они ссорились?
Настоятель вдруг прервал себя и обеспокоено заговорил о другом:
— Ты намерен сообщить об этом при дворе, Джеффри?
И Чосер, который ни о чем таком не думал, ответил:
— Вам не удастся сохранить тайну.
На самом деле никого при дворе ничуть не заинтересовала бы стычка между двумя простолюдинами, хотя бы она и привела к убийству и самоубийству. Но Джеффри казалось, что Дантон слишком уж поторопился объявить дело закрытым. Если до сих пор настоятель не опасался за репутацию своей обители, то теперь стал выказывать озабоченность.
