— Ты понимаешь наш язык?
— Достаточно хорошо. Итак, он был из тех, кто может восстановить против себя многих?
Лоуренс тихонько вздохнул.
— В общем, нет. Только вот у его семьи, боюсь, вражда с ее семьей…
— Замечательно!
Заслышав новый голос, Лоуренс и Болдуин вздрогнули и повернулись на пятках, чтобы взглянуть на человека, остановившегося позади них.
Рядом с двумя слугами, державшими под уздцы лошадей, стоял рыцарь. Он был на добрых три дюйма выше Болдуина — стало быть, примерно дюймом выше шести футов. Внимательные карие глаза сверху донизу осмотрели Болдуина, остановившись на шраме.
— Коронер, — почтительно поклонился Лоуренс.
Болдуин изучал его без особого энтузиазма. Коронер принадлежат к числу тех щеголеватых рыцарей, для которых наряды важнее чести. Из этих новых, которые ищут положения и доходов, и вовсе не готовы отдать жизнь служению. Наемник.
На нем были двуцветные обтягивающие штаны, — красные с синим, и красный камзол, отороченный мехом. Тонкая золотая вышивка на груди вспыхивала в проблесках солнечных лучей. На голове — новомодная шляпа, просто посмешище, на взгляд Болдуина. На ней закреплен шарф, такой длинный, что его пришлось обернуть вокруг головы и отбросить конец за спину. «Типичный образчик современного воина, — подумал Болдуин. — Хорош при дворе, а в дело не годится».
— Я — сэр Жан де Фувиль, местный коронер.
— Рад познакомиться, — вежливо солгал Болдуин.
Насколько ему было известно, первоначально пост коронера ввели, чтобы противопоставить бесчинствам всесильных шерифов, однако в последнее время сами коронеры стали символом продажности, и Болдуин не чувствовал к ним никакого почтения — особенно к этому. Он чуял в нем придворного интригана.
— Так где же тела? — поторопил коронер.
Хоб с Лоуренсом первыми прошли к месту преступления, Болдуин с Саймоном чуть отстали.
— Не по сердцу тебе этот монах, — ухмыльнулся Саймон.
— Это так заметно? Да, боюсь, что так. В наши дни ордены обходились таким пропитанием, чтобы только поддерживать готовность к бою. Мы мало ели, мало пили и постоянно упражнялись с оружием. Эти клюнийцы слишком много едят. — Он ехидно добавил: — Потому-то ему и приходится постоянно выпрашивать у кого-то провизию.
— А что это он сказал, будто ты знаешь его язык?
— Монахам клюнийского устава положено держать язык за зубами при любых обстоятельствах. Я как-то слышал рассказ про монаха, который видел, как вор уводит лошадь настоятеля, и не поднял тревоги. Вот они со временем и разработали особый язык — пальцев и знаков.
