Он совсем не изменился, подумала Мэриэл, стараясь не смотреть на него. В полном отчаянии она пыталась взять себя в руки, но потерпела унизительное поражение.
С насмешливым, не выдающим чувств видом Николас сказал:
— Входите, мисс Джерман, Мэриэл подтвердит вам, что она вне опасности.
— Я бы хотела услышать это от нее, — язвительно бросила Лиз, послав еще один испытующий взгляд Мэриэл.
Та подтвердила:
— Все в порядке, мисс Джерман. Он не маньяк-убийца и не так уж и опасен.
— Вы уверены? — спросила управляющая не слишком любезно. — Человек, которому удалось втянуть меня в такую авантюру, не может не представлять опасности. Вы хотите, чтобы он здесь оставался?
— Да, — ответила Мэриэл, понимая, что разговора все равно не избежать. Николас излучал такую жизненную силу и целеустремленность, что ее воля совсем ослабела.
— Тогда мы освободим ваш кабинет, мисс Джерман, — галантно предложил Николас. — Мы можем пойти в мою комнату, если, конечно, ты не предпочитаешь встречу на нейтральной территории.
— Твой номер меня устроит, — напряженно ответила Мэриэл.
Они молча поднялись на его этаж и миновали коридор. Так же молча она прошла мимо него в комнату.
Николас принес ей минералки, подождал, пока она утолит жажду, затем попросил:
— Расскажи, как тебе жилось в Новой Зеландии после смерти родителей.
Расплескивая воду, она поставила стакан на стол.
— Зачем?
— Надо же с чего-то начать, — объяснил он. — Я считаю это необходимым.
Она возмущенно вспыхнула.
— Опять психология по Поупу?
— Прекрати попытки меня разозлить, — невозмутимо сказал он.
Прикусив губу, Мэриэл сдалась. В конце концов, чем быстрее все это кончится, тем быстрее она уедет.
— Мне было плохо, — начала она без выражения. — Откуда-то все узнали, кто я, хотя моя тетя сменила мне имя. Мне отравляли жизнь, а я была до глупого ранимой.
— А твоя тетя? Как она относилась к тому, что ей пришлось тебя воспитывать?
Из прошлого донеслись постоянные жалобы ее тети: «Если бы не ты, я бы заняла свое место — на самом верху. Ты и твои родители испортили мне жизнь…»
— Она меня обвиняла, — сказала Мэриэл, поежившись. — Ну, в основном, конечно, моих родителей, но им она не могла высказать своих претензий и потому все высказывала мне.
— И каждая детская шалость приводила к разговорам о твоих родителях, каждая подмеченная черта характера рассматривалась как начало гибельного и разрушительного падения.
Казалось, он цитирует. Мэриэл устало спросила:
— Откуда ты знаешь?
