Подняв голову и распрямив плечи, она прошла в кабинет Леонардо. Телефон стоял на его рабочем столе. Эльвира взяла трубку.
— Папа? — выдохнула она.
— Эльвирита, скажи, что это неправда. — В голосе отца звучали недоверие и надежда.
— Папа! — Она судорожно глотнула, не в силах вымолвить ни слова.
— Значит, это правда! — Голос его упал. — Ты беременна, — с горечью констатировал он.
Ну вот, теперь ей уже никуда не сбежать и не спрятаться. Словно тяжелая дверь тюремной камеры с лязгом захлопнулась перед носом Эльвиры.
— Да, — прошептала она. — Да, папа, это так.
За несколько секунд молчания, потребовавшихся Луису, чтобы осознать смысл ее слов, его голос постарел лет на десять.
— Боже мой, — простонал он. — Я должен был догадаться! То, как ты объяснила решение бросить университет, было слишком неубедительно. А я, старый осел, поверил тебе…
— Папа, я не думала…
— Нет! — прервал он ее с раздражением. — Это я не думал, я не оправдал надежд твоей бедной покойной матери.
Слушать его было невыносимо.
— Неправда! Ты лучший отец, которого я могла бы желать. — Эльвира болезненно вздохнула. — Папа, мне очень жаль.
Последовала краткая напряженная пауза. Она почти физически ощущала, как отец пытается совладать с собой.
— Тебе жаль? — Его тон изменился. — Но ведь не только тебе одной приходится держать ответ, Эльвира. А что думает… отец, — с трудом выговорил он, — твоего ребенка?
— Он… — На стол упала тень, и Эльвира, поймав на себе молчаливый пристальный взгляд черных глаз Леонардо, почувствовала, что ее рука, державшая трубку, начинает дрожать. — Я не хочу о нем говорить.
— А я хочу, — твердо отмел отец ее возражение.
— Папа!
— Что он собирается делать? Он предложил тебе выйти за него замуж?
— Нет, — ответила Эльвира. — А даже если и предложит, я откажусь. В наши дни женщины не обязаны выходить замуж против своей воли.
— При чем тут твои желания! — огрызнулся Луис. — Ты обязана подумать о ребенке! — Последовала пауза. — Передай трубку Леонардо.
— Леонардо? — удивилась она.
— Он там?
— Да.
Эльвира, не глядя на Леонардо, протянула ему трубку, но осталась в кабинете, считая, что имеет полное право слышать, что о ней говорят.
— Луис? — Голос Леонардо звучал бесстрастно, хотя он подозревал, что отец Эльвиры будет зол на него за то, что он так долго скрывал тайну его дочери.
— Леонардо, как ты мог?
— Простите меня, Луис, — сказал он с искренним раскаянием.
— Не слишком ли поздно ты извиняешься? — отозвался старик, потом вздохнул. — Я должен был понять, что произошло. На моем месте любой догадался бы. — С минуту он молчал. — Вероятно, это было неизбежно — Эльвирита всегда боготворила тебя…
