Барт заметил этот румянец, и в нем неожиданно пробудилась нежность. Ему еще не доводилось видеть, как женщина краснеет в его объятиях.
— Вам не стоит так переживать, Хейзл, — мягко сказал он. — Вы меня нисколько не обидели.
Она почувствовала, что замирает от счастья. О Боже! Он здесь, рядом, и не позволяет себе ни одной вольности, которая могла бы задеть ее!..
— Хорошо, — произнесла Хейзл одними губами.
Барт почувствовал, как напряглось ее тело в его объятиях, и нахмурился. Обычно женщины прижимались к нему, инстинктивно раздвигая бедра. Это было похоже на вопросы и ответы без слов. А сейчас… Он улыбнулся и легко провел большим пальцем вдоль спины Хейзл, ощущая под нежной тканью восхитительный изгиб.
Это прикосновение словно парализовало Хейзл, и она окончательно поняла, почему Лили потеряла голову. Как могло быть иначе, если этот человек всего лишь после нескольких коротких встреч и вполне невинного танца оказывает такое сильное воздействие даже на нее, Хейзл, — осторожную и разборчивую после неудачного брака. Что же было бы, если бы он поцеловал ее? Или занялся с ней любовью?
И она взглянула Барту в глаза. Интересно, как он отреагирует на задуманную Лили шутку?
А он в это время думал о том, что ему достаточно лишь слегка наклонить голову, чтобы прижаться к ее трепещущим губам.
— Пойдем отсюда, — прошептал он, — в более уединенное место…
Скорее всего, это были самые невинные слова из всех, когда-либо произнесенных им в подобных ситуациях, но Хейзл так резко отпрянула, как будто он предложил ей публично раздеться догола. Она взглянула на него снизу вверх с немым вопросом в глазах и конвульсивно вздрогнула.
— В чем дело, дорогая? Вы замерзли? — Он спросил об этом с непритворной заботой и поймал себя на том, что испытывает желание снять смокинг и набросить его на обнаженные плечи Хейзл.
— Нет.
Она вздрогнула не от холода, а от страха, потому что именно в этот момент увидела белый кружевной платок, обвившийся вокруг цветочной гирлянды, украшающей вход на танцплощадку.
Это был условный сигнал. Теперь она должна приготовиться к самому худшему.
Хейзл убрала руку, лежавшую на груди Барта, и легким движением переложила ее ему на плечо, чтобы взглянуть на часы.
Она нервно облизнула пересохшие губы. Пора.
Барт почувствовал ее движение, и это его обеспокоило. Нежный тонкий запах ее волос необычайно возбуждал его.
— Может быть, пропустим следующий танец? Или продолжим? — спросил он.
— Думаю, с меня хватит, — откровенно призналась Хейзл.
