Мэрайа обозревала настольные игры, которыми были завалены полки в шкафчике в прихожей Марка. Она искала, чем бы занять время, оставшееся до сна. Несмотря на бурный день, она не устала. Надежда придавала ей силы.
Услышав, как Грэй прошлепал босыми ногами из кухни в гостиную, она оглянулась и увидела, что он ставит два бокала на кофейный столик и наливает вино.
Грэй поднял голову и встретился с ней взглядом. От его улыбки ей стало радостно на душе.
— Что ты делаешь? — спросил он.
— Нашла игры и подумала, что неплохо бы поиграть.
В камине потрескивали поленья. В комнате стало тепло и уютно.
— Голосую за покер на раздевание.
Она многозначительно посмотрела на него.
— Ты же знаешь, как плохо я играю в карты.
— Вот на это я и рассчитываю, — протянул он, вожделенно поблескивая глазами.
Мэрайа покачала головой, но не чувствовала ни малейшего раздражения. Она посмотрела на полки и приметила свою любимую игру.
— Как насчет игры в слова?
Грэй уселся на кушетку.
— Никогда не играл раньше.
— Шутишь? — Но его серьезное лицо сказало ей, что он говорит правду.
— В какую же игру ты играл?
— Я раскладывал пасьянс.
Она была уверена, что он дразнит ее, пока не встретилась с ним глазами. Пасьянсы — занятие одинокого человека.
Сочувствие к нему наполняло ее грудь.
— Твои родители никогда не играли с тобой?
— Мама была слишком занята тем, что пыталась доставить удовольствие отцу, — весело ответил он, наблюдая за бледно-золотой жидкостью, кружащейся в его бокале. — А мой отец не располагал к себе.
Мэрайа сделала глоток вина. Она задумалась, вспоминая свое счастливое детство. Ее родители всегда были рядом, они жили ради нее и Джейд, поддерживали, подсказывали, создавая для них чудесный мир детства.
— Неужели вы не делали ничего вместе? Не жили в палатках? Не жарили шашлыков на природе? Не ходили на пляж?
— Нет. Мне везло, если отец иногда заявлялся к обеду и шлепал меня по макушке в знак приветствия. — Его губы растянулись в ухмылку. — Мои родители поженились не при традиционных обстоятельствах.
— Что ты имеешь в виду?
— Причина, по которой мои родители поженились, была беременность матери. Мой отец взял на себя ответственность за это, но я рано понял, что лишь служил помехой Аарону Николсу. Я был постоянным нежелательным напоминанием об ошибке, которую он совершил, и о цене, которую ему пришлось за нее платить.
— Но он ведь любил тебя?
Грэй грубо рассмеялся.
— Если он и любил, то я никогда не чувствовал этого, а он не показывал это никак, мать тоже не выражала любви. Она по-своему заботилась о нем, но он никогда не слышал от нее: «Я люблю тебя». Поэтому и он также никогда не произносил этих слов. Ни для кого. Мой отец умел оскорблять и заставлять меня чувствовать свою никчемность. Я помню, когда играл с другом во дворе и пропустил мяч, то споткнулся и упал. Мой отец стоял на крыльце и будто ждал этого. Он набросился на меня, высмеивая мою неуклюжесть. Он сказал, что только такой неуклюжий идиот, как я, мог не поймать такой легкий мяч. И с этого дня он не упускал ни одного момента, чтобы высмеять и унизить меня.
