Мэтт трепетал, глядя на свою маленькую дочку. Его восхищали ее крохотные пальчики, ее круглые коленки, ее глазки, смотревшие на него с экрана прибора.
Дэн Уилсон стоял рядом.
— Ты в первый раз видишь сонограмму? — спросил он.
— В первый. Кажется, что камера у Дженни в животе.
— Новые технологии постоянно совершают переворот в медицине. — Он повернулся к Дженни. — Все нормально?
— Все прекрасно, — спокойно ответила она, не отрывая глаз от монитора. — Спасибо.
— Я рад. Вы здоровы, и теперь видите, что и ребенок ваш здоров.
Он собрался уходить.
— Лаборант все уберет. Если у вас есть вопросы, спрашивайте. Я бы хотел осматривать вас каждую неделю.
Дженни не отрывала глаз от сонограммы, а Мэтт продолжал смотреть на Дженни.
Мать его ребенка сегодня открылась ему с новой стороны. Наблюдая за ней в этот интимный момент, он узнал больше, чем из их общения.
Он почувствовал себя посторонним, чужим в момент контакта матери и дочери.
Его охватило отчаяние. Намеренье Дженни жить без мужчины было не праздным желанием, оно подтверждалось биением жизни внутри нее.
В душе у него воцарился холод. Мэтт знал, что без этих двух прекрасных женщин ему никогда не согреться.
Мэтт стоял у Дженни за спиной, но она чувствовала, как он вдруг отдалился от нее после того, как ушел доктор. Казалось, он не хочет с ней разговаривать. Может, это потому, что ребенок оказался девочкой.
Поначалу он пришел в восторг, увидев Лекси на экране, но, когда они стали пересчитывать ее пальчики и рассматривать другие крошечные части тела, Мэтт отстранился и стал подозрительно спокойным.
Ничто не беспокоило Дженни больше, чем задумчивый Мэтт. Какой план возникает в его красивой голове?
Дженни удивилась, когда Мэтт встал, подошел к ней и взял ее руку. Она прижала их сплетенные руки к животу.
— Разве она не самый красивый ребенок на свете? Я уверена, Голливуд начнет охотиться за ней прежде, чем она вырастет из пеленок.
— Я бы предпочел, чтобы у нее было нормальное детство дома, рядом с родителями.
— Так не всегда выходит, но я сделаю все для этого. — В голосе Дженни прозвучала тоска. Никто не знал лучше ее, как отражается на детях ненормальное детство.
Лекси, будущая балерина или чемпионка по боксу в Цинциннати, снова повернулась и теперь смотрела прямо на людей, которые любили ее больше всего на свете. И Дженни подумала: может, у них и не получится семья, но сейчас они очень близки.
