— Вряд ли тебе нужна компания во время дойки?
— А что, ты уже соскучился по ней, Сэм? — поддразнила она, и он расхохотался.
— О да, особенно по Дейзи.
Джемайма прыснула.
— Бедняжка Дейзи.
— Нашла бедняжку! Можно я останусь?
— Конечно, если хочешь. Сапоги дяди Тома там, где ты их снял.
Он надел их и старую куртку тоже, пока Джемайма наливала воду из чайника в ведро и кормила собак. Потом она разложила вилами силос по кормушкам, включила доильный аппарат, а Сэм болтался рядом и всюду совал свой нос.
— Теперь дело идет быстрее? — спросил он, когда она прикрепила присоски к вымени первой коровы.
— Немного быстрее. Но все равно времени уходит достаточно. Более современный аппарат был бы гораздо эффективнее, но мне приходится довольствоваться тем, что имею. — Она выпрямилась. — Я поблагодарила тебя за ремонт мотора?
Он подошел ближе, дразнящая улыбка заиграла на его губах.
— Можешь поблагодарить еще раз, — пробормотал он и привлек ее к себе.
Первое прикосновение его губ было подобно дождю в пустыне, и, словно иссохший цветок, она вся раскрылась ему навстречу. Он издал низкий гортанный стон и крепче прижался к ее рту. Ноги у нее подкосились.
Сэм вдавил ее в стену, только это оказалась не стена, а бок Дейзи, которая неодобрительно замычала и попятилась.
Он чуть было не потерял равновесие, но устоял на ногах. Он привлек Джемайму к себе, она засмеялась, повернула голову и взглянула в немигающие глаза коровы.
— Дейзи, ты такая ханжа, — укоризненно произнесла она.
Сэм хмыкнул и отпустил ее.
— Потом, — пообещал он, и огонь страсти запылал в его глазах.
Джемайма почувствовала, как ее сердце сбилось с ритма, и, повернувшись к коровам, сосредоточилась на работе. Вернее, пыталась, но Сэм продолжал стоять рядом, прислонясь к стене, и наблюдал за ней затуманенными глазами, в которых горело откровенное желание, и ей не удавалось думать ни о чем, кроме того, что должно было произойти позже.
— Если тебе нечем заняться, можешь убрать навоз, — посоветовала она, выпрямившись после третьей коровы и не в силах больше выдержать его пристальный взгляд.
— Навоз? — огорчился он и, закрыв глаза, издал низкий, безрадостный смешок. — Так я и знал, что меня заманивают в ловушку.
— Никакой ловушки. Я и сама могу убрать, но очень устану.
Его глаза расширились, он отошел от стены и хмыкнул.
— Где тележка?
— Вон в углу стоит.
Он пошел за тележкой, через минуту вернулся, насвистывая себе под нос, и принялся кидать грязную солому почти с удовольствием.
