— Я думала, Тони Арнолд — репортер местной газеты, — изумилась Мэри.
— Без сомнения, — заметил Джеф, — но эти местные репортеры часто подрабатывают, снабжая интересной информацией столичную прессу.
— Ты очень хорошо получилась на фотографии, Линн, — обратила внимание Мэри. — Улыбаешься — по-моему, единственный раз за вечер, — добавила она шепотом.
— Мы все хорошо получились. Ты не против, если я вырежу снимок, Джеф? Я не подписываюсь на эту газету.
— Конечно. Напомни мне попозже, когда я прочитаю, ладно? Кстати, зачем он тебе? Хочешь пришпилить этого красавца Маркуса Олдермена на стену?
Почувствовав на себе пристальный взгляд Мэри, девушка опустила глаза.
— Да, — она вымученно улыбнулась, — непременно. Прикреплю снимок над своей кроватью. — «Пусть он останется рядом со мной хотя бы на фотографии», — грустно подумала Линн.
Шли дни, тоска сменялась отчаянием. Линн каждое утро встречала почтальона на пороге — ждала письмо, которое, как она знала, никогда не придет. Она вздрагивала при каждом телефонном звонке, но самую сильную душевную боль испытывала, когда проходила мимо кабинета музыки, боясь и желая услышать игру на фортепиано. Постоянное напряжение дало о себе знать, и даже Кен, думавший в последнее время только о работе и предстоящем первенстве по теннису, начал замечать произошедшие в девушке изменения.
— Ты не так хорошо играешь, как раньше, любимая. Что-то случилось?
— Извини, Кен. Просто мне нужно отдохнуть. Жду не дождусь, когда начнутся каникулы.
— Ну, отдохнуть тебе не удастся — ты же собиралась поехать на конференцию в Йоркшир. Неужели передумала?
— Нет, я уже заказала билет на поезд. Конференция начнется в конце следующей недели, так что придется тебе попросить Дейрдре Карсон, чтобы она подменила меня на корте.
— Придется; К счастью, она стала лучше играть.
— Должно быть, это результат твоей тренерской работы. Кстати, по-моему, ты ей нравишься.
Кен засмеялся и слегка покраснел. Наблюдая за ним, Линн подумала: «Очевидно, он к ней тоже неравнодушен, но это меня не волнует. А жаль, было бы намного проще, если бы в жизни для меня существовал только Кен, и больше никого».
На следующей неделе, во вторник, Линн вызвал директор школы.
— Входите, мисс Хьюлетт, присаживайтесь. Так… Зачем бишь я вас вызывал? Ах да, насчет конференции в Хэрроугейте. — Он снял очки, аккуратно положил в футляр и спрятал в ящик стола. — Вы, наверное, помните мистера Йорка, который недавно инспектировал школу? Конечно, вы должны его помнить — он так великолепно играл на рояле на школьном фестивале.
