На его двери было написано: «Начальник личной инспекции министра».
Он взял мои бумажки и сказал:
— Позвони через две недели.
Две недели я шлялся по улицам. Две недели я не находил себе места. Все мои товарищи учились, а я шлялся по улицам. Я стал какой-то ненормальный. Я все время думал о человеке в шевиотовом костюме. Когда я позвонил ему, он сказал:
— Ты пойдешь учиться в заочный институт. И не на механический факультет, а на технологический. Ничего?
Господи, механический, технологический, географический, кубический, — какая разница! Я буду учиться! Я буду учиться! Я буду учиться!
— Спасибо вам, — сказал я. — Спасибо вам.
А мальчики и девочки все еще стояли у подъезда большого дома, глядя прямо перед собой невидящими глазами…
Я кончал работу в 6 часов. Вернее, я должен был кончать в шесть. Но так почему-то не получалось. Всегда в цеху были какие-нибудь неполадки, требующие моего вмешательства. Я задерживался, клялся, что завтра, черт возьми, я уйду вовремя. До каких пор это будет продолжаться? Я здоровый, молодой парень, мне о невестах думать, за барышнями ухаживать, с приятелями кутить. А я сижу как дурак сверх положенного и вынужден доругиваться, доделывать, доглядывать, доорганизовывать… Я выходил из проходной и тихо брел к троллейбусу. Я заходил по пути в книжные магазины, покупал книжки, трепался с продавщицами. Мне было очень одиноко. Потом я ехал домой.
Я давно приметил ее в автобусе. Каждый день в одно и то же время я садился в свой автобус, чтобы ехать на работу. Она всегда сидела в углу на последней скамейке. Когда я входил, она опускала глаза в книгу. Она выходила, а я ехал дальше и смотрел через окно, как она летела к метро. Когда я опаздывал на этот автобус и на ее месте сидел кто-то другой, мне было не по себе. Однажды она оторвалась от своей книжки и внимательно посмотрела мне в лицо. Я в это время, как всегда, разглядывал ее и мысленно разговаривал с ней. Глаза у нее оказались голубые и удивленные. Мы смотрели друг на друга, и она проехала свою остановку. Она ахнула, выскочила из автобуса и побежала к метро. А я, пораженный, поехал на работу, размышляя о том, как странно я себя чувствую.
В цеху был прорыв. Весь месяц шла дешевая продукция. Мы выкручивались, давали по 150 % — денег не было. Мы просили издательство о более дорогой работе — издательство отказывало. План был под угрозой. И когда мы уже решили махнуть рукой на все (что ж можно сделать!), директор вызвал меня и сказал:
