Сьюзен слабо улыбнулась его попытке пошутить.
— Это больше чем стереотип, хотя он и опозорил свою профессию. Это... — Она умолкла, не в силах продолжать.
— Еще что-то? — Грант сжал губы. — Неужели он тебя бил?
Ее молчание было красноречивее слов.
— И Джейми? — с ужасом спросил Грант.
Сьюзен подавила в себе чувство горечи, вызванное воспоминаниями.
— Один только раз. И это было ужасно. — Сьюзен не смогла сдержать слез. — Я сказала ему, что нашему браку конец, и пригрозила вызвать полицию, если он не уберется. И это был последний раз, когда мы его видели в нашем доме.
— Где он сейчас?
Сьюзен пожала плечами.
— Где-то на западном побережье. Уехал после развода.
Сьюзен долго не могла оторвать взволнованного взгляда от сына.
— У него есть право навещать Джейми?
— А оно ему и не нужно, — зло усмехнулась Сьюзен. — Меня это даже не удивляет. Он ведь не хотел ребенка.
— Беременность была случайной?
Она кивнула.
— Радостью для меня и кошмаром для него. Ребенок мог бы помешать ему развернуться, как он выразился. Заставил бы его чувствовать себя старым. Не знаю уж, чему он больше радовался, получив развод, — что избавился от меня или от Джейми.
— Сочувствую, — искренне сказал Грант. Он тоже посмотрел на Джейми, сидевшего на полу. Малыш использовал бейсбольную перчатку как шляпу, нацепив ее себе на голову. — Неужели найдется человек, которому не хотелось бы иметь такого ребенка, как Джейми?
Сьюзен тысячу раз задавала себе этот вопрос и не могла на него ответить. Ей до сих пор было больно об этом думать. Она встала и подошла к стеклянной раздвижной двери, ведущей на балкон. Вдоль железной ограды стояли горшки с растениями. Внимание ее привлекли роскошные розы, каких она никогда не видела.
— Твои?
— Это мое хобби. Правда, странно? Но мои отец и мать были садоводами. И единственное, в чем у них не было разногласий, это цветы. — В голосе Гранта прозвучала грусть.
— Наверное, были и какие-то другие общие интересы? — осторожно спросила Сьюзен.
— Они не ссорились, только когда работали в саду. И тогда в доме воцарялся мир. Поэтому я и любил весну. Зима же была сущим адом. Если вокруг было мало живой зелени, они просто сживали друг друга со света.
Грант, казалось, рассказывает все это не Сьюзен, а как бы вспоминает для себя. Но потом, видно спохватившись, запрятал в себе эту темную страницу жизни и продолжал, уже обращаясь к ней:
— По рассказам родителей, я научился рвать цветы раньше, чем ходить. Жизнь в квартире без растений вгоняет меня в депрессию.
