Громкая отрыжка разнеслась эхом по комнате.
— Ты уходишь от темы.
— Может, мне извиниться?
Митч встал. Карие глаза Кертиса зло заблестели.
— Скажи, что ты хотя бы попробуешь с длинноногой красоткой, или я испорчу воздух.
— Вон! — заорал Митч и указал на дверь.
— Уже иду, — во весь рот улыбнулся Кертис.
— Ты что, забыл, что я зол на тебя как черт? Помнишь вкус крови на разбитых губах? — угрожал Митч. Хоть он и знал, что Кертиса не так-то легко запугать, он сделал шаг навстречу своему массивному другу.
— Что за вопрос? Расслабься. Разбитые губы, ха! Какое богатое воображение. Ты что, забыл, чем мне обязан?
— Все еще помнишь, старик? Столько лет прошло. Время, чтобы отыграться, давно вышло.
Митч хмуро посмотрел на него. Кертис поднял руки.
— Ухожу, ухожу. Мне надо позвонить своей двоюродной сестре.
— Двоюродной сестре?
— Да, своей двоюродной сестре Аните. Не думаю, что вы знакомы. Мы собираемся встретиться.
Кертис подошел к двери, открыл ее, повернулся и в манере Арнольда сказал:
— Я вернусь.
Когда дверь закрылась, Митч подумал, как он вообще смог подружиться с этим большим недотепой. Они определенно были совершенно разными. Кертис был воплощением грубости: вечно жующий спортивный журналист с набитым ртом и плохими манерами. Но в колледже эти двое почему-то стали друзьями. Митч фотографировал футбол, а Кертис писал о нем. С тех самых пор Кертис постоянно напоминает ему, что если бы не он, Митч никогда бы не стал снимать для газеты колледжа, а студии Салливана вообще бы не существовало. В некотором смысле Кертис был прав. Митч знал, что обязан ему. Временами Кертис был обаятельным и забавным, но чувство долга — основная причина, по которой Митчу приходилось ладить со своим несносным другом. С годами же стало казаться, что Кертис увеличил долг до размеров пожизненного обязательства.
Митч сел на диван. Его взгляд блуждал среди фотографий, разбросанных на стеклянном столике. Он задумался о том, как он сможет держаться подальше от Гизеллы Грин. А хотел ли он этого? Может быть, Кертис прав. Может, ему стоит приступать к действиям и поразвлечься? А возможно, связь с ней будет его самой большой ошибкой в жизни.
* * *
Гизелла и Анита шли к дому по тротуару, обрамленному по краям цветочными клумбами. Они приблизились к веранде, украшенной массивными колоннами. У веранды стояли алебастровые кресла-качалки, с потолка свисали похожие на них качели. Рядом с домом протекала полноводная Ривер-Оукс.
