— А что плохого в иронии?
— Ничего плохого, и все плохо. Совершенно невозможно ничего утвердить. Тут же послышится ироничный голосок: "Эй, да у этой вещи есть и другая сторона! Эй, да у этого слова есть и другое значение, не столь благородное! Эй, да эту ситуацию можно рассмотреть и с другой точки зрения!"
— Я нахожу такой подход превосходным.
— Да он исключает любую возможность вести разговор.
— Что делать. Так даже лучше. Поменьше болтовни. Побольше тишины. Будем потягивать коньяк.
— Видишь? Ты всегда найдешь лазейку. Ирония, ирония. Но что у тебя останется, когда своими подковырками ты разрушишь все вокруг? Твоя ирония только на подтирку годна.
— Да, с тобой шутки плохи! Ты фальсификатор чистой воды. Испортишь мне мальчишку. Никакой иронии, никакой убогости, никакой пошлости… Всю подливку у него забирает! Что ему бедненькому достанется?
Снова пишу тебе после нескольких дней молчания. Все эти разговоры с Тициано подействовали на меня удручающе, выбили из колеи. Я не чувствую былой легкости. Каждый раз, когда пытаюсь сложить фразу, ощущаю на себе его взгляд. Он смотрит мне через плечо, словно сидит рядом и читает слова, возникающие на экране. Он оценивает мой слог и ехидно улыбается. Я уже сколько-то дней ему не звоню и больше не зову его прогуляться по берегу. Короче говоря, я должен вернуть прежнюю близость в отношениях с тобой. Сам виноват, не нужно было выбалтывать Тициано, что пишу тебе.
Я смотрел на низкие плоские волны, десятками набегавшие на берег отсюда и до точки, в которой погрузилось солнце за крайней западной оконечностью острова, позади самых удаленных палаццо. Водные пластины накрывали друг друга и доходили до берега, порывисто взмывая одна на другую. В этот час море было особенным: оттенки цветов расположились в обратном порядке, как на фотонегативе. Вместо белых гребешков волны были оторочены темными линиями. Края, обметанные черным фломастером, заплетались, как надутые прожилки. Я отец, подумал я. Это впечатляет. Я всегда воспринимал такие слова со стороны, не предполагая, что в один прекрасный день может появиться кто-то (ты), кто войдет внутрь этого слова и наполнит его смыслом.
Когда у тебя появляется ребенок, ты даешь людям возможность проявить свой более или менее подавленный отцовский инстинкт, заставляешь их сравнивать тебя с кем-то, порождаешь разговоры. Взять хотя бы Джанни. Он всю жизнь хотел иметь сына. Его жена бесплодна. Они все перепробовали: лечение, искусственное оплодотворение — бесполезно. Даже попытка усыновления не увенчалась успехом, поскольку, в довершение всех бед, жена страдает периодическими приступами тяжелой депрессии.
