— Я не помню никаких сотрудниц, — беспомощно произнес Дэв. — А что, она была достойна внимания?
— Как насчет маленькой, рыженькой, на погрузке?
— Ради бога, Кэт, все это было так давно! — раздраженно воскликнул он, вздохнул и пробежал рукой по пряди черных волос, упавших ему на лоб. — Кроме того, с тех пор, как мы встретились, я был воплощением пристойности, не так ли?
— Не нотка ли недовольства послышалась мне, Мистер Хэррингтон?
— Совершенно верно, — весело откликнулся он. — Мне не терпится преуспеть в моих похотливых планах. Видишь ли, у меня есть одна безумия сладострастная мечта: я забираю тебя из твоего дома на виду у твоей матери и везу в гостиницу Тампы на ужин. На следующий день весь город гудит, распространяя грязные слухи о Кэтрин Кортни и Дэвиде Хэррингтоне, назначивших свидание открыто и поправших Священный Моральный Кодекс Джулии Кортни.
— Ты ненормальный! — засмеялась Кэтрин.
— Может быть, — согласился он с улыбкой. — Но ты должна признаться, что это отличная идея.
Действительно, подумала она, устраиваясь поудобнее на сиденье. Кэтрин совсем не ожидала, что так увлечется Дэвом. В первый раз, согласившись встретиться с ним за ужином, она сказала себе, что это будет их первое и последнее свидание. Единственный способ справиться со своим чувствами — убедить себя, что это всего лишь слепое увлечение, которое умрет естественной смертью, как только они проведут вместе несколько часов. В конце концов, лунный свет и фейерверк не будут каждодневным фоном, впрочем, как их импровизированный пикник под дубом. И ложь об ужине с подругой из Нью-Йорка, успокаивала она себя, — это совсем не ложь, а просто уклонение от прямого ответа.
Она умышленно попросила Дэва отвезти ее в ни чем не примечательный небольшой итальянский ресторанчик Таллахасси, и по ее же настоянию они заглянули в местный театр, посмотреть глупую пьесу. На спектакле, украдкой бросая взгляды на Дэва, Кэтрин окончательно поняла, что вечер удался. От его присутствия ресторанчик, казалось, преобразился, мрачная обстановка стала романтичной, а меню — больше заманчивым, нежели предсказуемым. Пьеса блистала остроумием, и они оба смеялись над нюансами, которых больше никто в полу пустом театре почему-то не заметил. После финального занавеса они аплодировали с таким энтузиазмом, что в конце концов остальная часть зрителей, сбитых с толку их восторгом, присоединилась к ним, и удивленная труппа вышла на поклон.
А прошлым вечером они просто приехали в Таллахасси и побродили по улицам. Потом втиснулись в переполненную кофейню и выпили по чашечке ароматного капуччино, слушая, как молодой человек с желтоватым лицом читает свои стихи не слишком внимательной аудитории. Затем прогулялись по набережной, любуясь созвездиями в яркой вышине над черной водой, и, беседуя обо всем на свете, обнаружили, что у них есть одна общая страсть к старым научно-фантастическим романам и кинофильмам.
