— И все?
— Почему же? За обедом мы едим ячменную похлебку, гороховый суп, соленую рыбу, чечевицу и сколько угодно воды…
Губы мальчика дрогнули, а на лбу пролегли легкие морщинки.
— Но ведь все это ужасно невкусно… Знаешь, Гефест, я буду, пожалуй, прятать для тебя часть сластей, которые мне дает мать…
Черные глаза педагога потеплели.
— Молодой хозяин очень добр ко мне. Но я ничем не хочу отличаться от других рабов. Да и обманывать хозяйку нехорошо. Пирожки ты можешь съесть потом, когда проголодаешься. А теперь продолжай читать. Я не буду тебе мешать.
Поставив блюдо на столик, Гефест вышел. Мальчик снова склонился над старым папирусом из отцовской библиотеки. Аккуратными крупными буквами чернели на нем строчки великого поэта Гомера:
Раб нерадив, не принудь господин повелением строгим
К делу его, за работу он сам не возьмется охотой;
Тягостный жребий печального рабства избрав человеку,
Лучшую доблестей в нем половину Зевес истребляет.
«Если даже это и так, — подумал Лин, — все-таки можно же иногда давать рабам что-нибудь вкусное. Они бы тогда, наверное, лучше работали…»
— Что поделываешь, братишка? — весело спросил вошедший Каллий.
— Читаю Гомера…
— Молодец! Я тоже любил его.
Так он сказал: и мачта встает, и парус раскрылся;
Вздулась от ветра средина его; они распустили
Возле еще паруса. И тут чудеса началися.
— Откуда берутся рабы, Каллий?
Юноша изумленно посмотрел на брата.
— По-разному. Рабами становятся побежденные противники и жители завоеванных городов. Например, после войны с персами на афинский рынок привезли более двадцати тысяч пленных. Дети, которые рождаются у рабов, становятся рабами. Знаешь, сколько таких ребятишек бегает у нас в доме.
— А греки бывают рабами?
— Редко. Вот разве те, которых родители горшковали?
— Как это?
— Видишь ли, мальчик, в Афинах есть немало бедняков. А в бедных семьях рождение девочки считается несчастьем, потому что из нее не выйдет ни работника, ни воина. И случается, что отец кладет новорожденную дочку в глиняный горшок и оставляет у дверей какого-нибудь храма. Это и называется «горшковать ребенка».
— Что же будет с такой девочкой?
— Тот, кто возьмет ее, имеет право делать с ней все, что хочет, даже превратить в рабыню.
Лин слушал брата, глядя на него широко открытыми глазами.
— Значит, если бы наш отец был бедным, он мог бы положить в горшок Геро и Ариадну? И они стали бы рабынями?
Каллий засмеялся:
— Не забивай свою голову пустяками, Лин. Тебе нужно думать совсем о другом. Ты должен стать достойным сыном уважаемого всеми гражданина, изучить все науки, которые преподаются юношам из знатных родов, а главное — готовить себя к тому, чтобы быть готовым защищать свою прекрасную родину. Кстати, не хочешь ли ты пойти погулять и посмотреть наш чудесный город?
