— Хорошо, мисс Кинкейд, — заговорил Уэскотт, уперев руки в бока. — Я согласен пойти на эту дьявольскую сделку.
— В самом деле согласны? — переспросила Катриона, не в силах скрыть собственного удивления от неожиданно быстрой победы.
— При одном небольшом условии.
— В чем же оно заключается? — настороженно поинтересовалась она.
Уэскотт шагнул ближе. Катриона немного отступила назад и едва не споткнулась о табурет.
— Хотя возможность прокутить половину вашего приданого очень заманчива, боюсь, этого недостаточно, чтобы удовлетворить мои аппетиты. С какой стати человек должен страдать от всех неудобств жизни в браке, не имея даже возможности насладиться основной радостью, которую дает такая жизнь?
— Эт-то вы о чем? — заикаясь, выдавила Катриона. Саймон нежно и заботливо улыбнулся, чем-то, напоминая участливого священника.
— Это я о вас.
Катриона сглотнула подступивший к горлу комок.
— Обо мне? Вы хотите позаботиться о моих наслаждениях?
— Уверен, в доме вашего дяди есть зеркала. Вряд ли от вашего внимания ускользнуло, что вы расцвели и превратились в настоящую красавицу. — Уэскотт дотронулся рукой до ее щеки, повторив свое движение при их встрече в конюшне в тот далекий летний день. — Если мне отводится роль вашего преданного супруга, то я заслуживаю более основательного вознаграждения, чем одно лишь приданое. — Кончиком большого пальца он осторожно провел по бархатистой коже нижней губы девушки. Катриона едва заметно вздрогнула, и в голосе Саймона послышалось волнение. — Я хочу тебя. Я хочу спать с тобой. Хочу, чтобы ты исполняла все обязанности моей жены.
Произнося эти откровенные слова, он привычно полагался на свои таланты соблазнителя, ожидая их немедленного воздействия на собеседницу. Однако именно Саймон вдруг ощутил на себе силу воздействия этих дымчато-серых глаз, соблазнительно приоткрытых губ, трогательно реагирующих на легкое прикосновение его пальца. Ее кожа была нежной, словно тончайший пух. Какая жалость, что никогда он не сможет узнать, все ли ее тело такое же гладкое и нежное. К нему как будто вернулся целиком тот день в конюшне, вернулся щекочущий ноздри запах свежего сена. Снова в воздухе вокруг них заплясали в сверкающем менуэте освещенные солнцем пылинки. Уэскотт почувствовал себя совсем юным, полным надежд и тайных мечтаний о будущем, мечтаний, которые могла разделить с ним только она одна. Потеряв над собой контроль, Саймон наклонился к девушке и приблизил к ней голову, наслаждаясь ароматным теплом ее дыхания, согревающего ему губы…
