— Он должен был переводить деньги!
— Но отказался?
Эта догадка Вишнякова обрадовала. Выходит, он не ошибся в Адьке-Адлере. И вдруг Вишняков поймал себя на мысли, что опять верит Клопу, будто Адька-Адлер — все-таки клон.
Но какого черта американцы, создавшие такой замечательный клон, не трубят об этом на всю планету, а продолжают и дальше корпеть в лабораториях? Какого черта они отпустили этот клон на свободу? Им же нужно нянчиться с ним, исследовать его, предъявлять его человечеству! А вместо того они позволяют Клопу пристроить мальчишку в банк, им-то это зачем? Это что — экономическая диверсия, шпионский роман?
Тут в очередной раз вошел Адька-Адлер.
— Извините, я доллары нашел. Четыре тысячи. Сосчитайте, Альберт Владимирович, мне чужого не надо.
— Погоди, сядь, — удержал его Вишняков. — Разобраться нужно. Тебе, говоришь, восемнадцать?
— Восемнадцать, — не совсем уверенно подтвердил Адька-Адлер. — А что, это имеет значение?
— Давай посчитаем. Когда у тебя день рождения?
— Что?
— Которого числа и в каком месяце ты родился?
— А, это! Одиннадцатого октября…
— Так, сейчас вспоминай изо всех сил! — Вишняков верил в свой нюх и вот теперь ощутил пробуждение этой очень важной для бизнесмена способности. — Расскажи, как праздновали твой день рождения!
— Праздновали? — юноша забеспокоился. — Это что — праздник?
— Адик, не волнуйся, я, кажется, поймал ниточку. Вы жили втроем — ты, тетя Аля и дядя Клоп.
— Был еще деда, Семен Ильич.
— Я нашел его и уговорил пожить здесь. Он умел работать с одаренными детьми, понимаете? — вдруг закричал Клоп.
— Понимаем! Трое взрослых, один маленький мальчик, которого любят, которому делают подарки. Каждый год в день его рождения взрослые, даже если они живут впроголодь, накрывают стол и устраивают праздник! И ребенок считает месяцы и годы. Он знает, что вчера ему было только четыре года, а сегодня уже пять! — Вишняков невольно тоже перешел на крик. — Адик, вспомни: как ты отделял четыре от пяти и пять от шести?
— Борис Андреевич, я не помню! Мне вообще кажется, что я их никак не отделял.
— Тебе кто-нибудь говорил: ты уже большой, тебе пять лет, тебе шесть лет, тебе семь лет?
— Я не помню!
— Наум! Выйди! — приказал Клоп. — Выйди, пожалуйста!
Адик-Адлер посмотрел на Бориса Андреевича.
— Этого человека раскалывать — все равно что зубами сосну перегрызать, — пожаловался Вишняков. — Выйди, в самом деле, на минутку, сынок. Я тебе потом все объясню.
— Хорошо, Борис Андреевич. Только пусть этот рэкетир доллары все же пересчитает.
