— Я дам тебе за девчонку вот такую бумажку, — сказал Олтмен и поднял с пола сотенную.
— Ты спятил? Даже не мечтай!
— Тогда я дам за неё две бумажки!
Олтмен поглощал «травку» не хуже представителей гернзейской молочной породы скота. Томпсону и остальным друзьям стало жить полегче — кайф от наркотиков у него не сопровождался теми мерзостями, что происходили при алкогольных возлияниях. Так, стремглав пробежав предыдущую дистанцию, Олтмен оказался в 60-х. Он отрастил волосы, какие остались, отпустил бороду, стал носить «водолазки», восточные халаты, анки [59] и бусы.
Несмотря на то, что у Олтмена уже были собственные помещения для съёмок, конец 60-х иначе, как тёмным периодом в его творческой жизни, не назовёшь. Он отказался от телевизионных постановок, решив полностью переключиться на полнометражные игровые картины. День напролёт в кругу приятелей он смотрел эпизоды из старой «Схватки», глуша любимое виски «Катти Сарк». Он много играл, рассчитывая разжиться деньгами, но походя проматывал средства, которые Кэтрин получала на содержание дочки. Пьянство затягивало, он стал набираться так, что домой из ресторана его приносили на руках.
В 1968 году, благодаря стараниям Литто, Олтмен получил картину «Холодным днём в парке». Как замечает сам агент, «никто не хотел снимать кино с Бобом Олтменом». Наконец, Литто удалось уговорить финансировать проект Дональда Фактора, наследника огромного состояния косметической империи. На главную роль претендовал Николсон, но режиссёр посчитал его слишком старым. Помощником режиссёра назначили Гарольда Шнайдера, но Олтмен его терпеть не мог и тут же уволил. Съёмки проходили в Ванкувере. Боб не мог удержаться от того, чтобы не снимать вне декораций, так, чтобы пощипать перышки актёрам. Говорят, что он любил «интеллектуальные игры», был не дурак, что называется, замутить поганку, пусть и не по правилам, но добиться реакции. Например, пересказать актрисе, о чём шепчутся у неё за спиной. Причём часто всё выдумывал сам и делал это исключительно смеха ради.
* * *
Через неделю после своего назначения Кэлли получил телеграмму из Сан-Франциско: «Меняйся или убирайся вон». Подпись гласила — «Фрэнсис Форд Коппола, «Американский калейдоскоп». Коппола давно сотрудничал с компанией «Уорнер», в том числе ставил «Радугу Файниана». Проект оказался провальным, но, что ещё хуже, он абсолютно не отвечал представлениям режиссёра о самом себе как о кинохудожнике. И Коппола сделал выбор — он решил вернуться в обойму единомышленников, наплевать на павильоны и декорации и начать снимать фильмы по-своему. Из детства ему запомнился случай, когда мать после ссоры с отцом неожиданно исчезла из дома и пару дней провела в мотеле одна. Этот случай лёг в основу его фильма «Люди дождя». Сценарий он написал во время съёмок «Радуги Файниана», а поставил картину летом 1968 года. Коппола всегда придерживался правила сразу выжимать из студии максимум, чтобы отрезать хозяевам путь к отступлению и гарантировать реализацию проекта. Подобная тактика сработала и в случае с «Людьми дождя», с той лишь разницей, что для запуска производства ему пришлось вложить и собственные средства. «В те времена вложить свои двадцать тысяч было круто, все удивлялись, — рассказывает Уолтер Мёрч. — Но именно в таких поступках и проявлялся гений Фрэнсиса — не просто спуститься по трапу, а пройти по канату, сделав вид, что вот-вот сорвёшься, зависнуть в воздухе так, чтобы акулы тебе пятки пощипывали, да ещё и подразнить: «Эй, ребята, сюда, здесь такой кайф!». В конце концов, Коппола убедил «Уорнер — Севен артс» профинансировать картину. «Фрэнсис умудрялся продавать мороженое эскимосам, — с восхищением замечает Лукас. — Логику его аргументов дополняло богом данное обаяние. Теперь я знаю, что за люди были великие цезари прошлого, понимаю магнетизм их личности».
