— Я все понял, — твердо ответил Антон.
— Связь будете держать через нашего человека в «Вермахт пропаганд». Вот его имя и адрес, по которому его можно найти. Это здание в Берлине, где располагается штаб «Русского комитета». Он бывает там по пятницам. Официальная версия вашей поездки — командировка в «Комитет» по сбору статистических материалов для рижского отдела. Здесь же адрес Власова.
Антон взял лист бумаги и направился к выходу.
— Только, к сожалению, если о передаче Движения в СС окончательно решат наверху, Власова просто поставят перед фактом, и его мнение вряд ли будет иметь вес, — вдогонку Антону, как бы размышляя, проговорил Шторер. — Ведь для Гитлера Власов все так же остается пленным русским генералом.
Антон помолчал и решился напоследок задать вопрос, который волновал его все эти дни.
— Я хотел бы спросить у вас, что знает абвер о деятельности Власова во время наступления его армии под Москвой?
— Зачем вам такие сведения? — насторожился Шторер.
— Чтобы добиться поставленной задачи, я хотел бы больше знать об этом человеке.
— О человеке, под командованием которого вы служили?
— Служил, но не так много знал о нем.
— Хм. Вас интересует его истинная роль в освобождении Москвы? Что вы слышали об этом?
— Разное говорят.
— Кто?
— Слышал как-то пьяный разговор в ресторане, среди офицеров.
— Понятно. Да, действительно, заслуга Власова в наступлении русских под Москвой не велика.
— Значит, это правда?
— По нашим сведениям, план наступления двадцатой армии был подготовлен генерал-майором Сандаловым и им же реализован. Власов вообще появился в войсках, когда его армия уже вышла на подступы к Волоколамску. Отлеживался в госпитале — лечил то ли воспаление среднего уха, то ли застарелый триппер.
— У вас даже такие подробности? — удивился Антон.
— Вы спросили — я ответил, — отрезал Шторер и небрежно выкинул руку вверх, дав понять, что их разговор слишком затянулся.
Антон ехал в Берлин, думая о том, что судьба, инспирировав эту странную поездку, все так же продолжает участвовать в его жизни. Странную, потому что планы Эльзы и Шторера (или людей, которые стоят за ними) так или иначе сошлись именно на нем одном — маленьком человеке из рижского пропагандистского отдела.
Антон был несказанно рад тому, что ему удалось нарушить свой устоявшийся жизненный порядок. Действительно: пребывание в Риге можно было назвать не иначе как «жизненный порядок», но не самой жизнью. Несмотря на поднимающее дух служение русской освободительной идее, жизнь Антона все так же оставалась пронизана туманной неопределенностью. Что будет завтра? Что будет через год? Как закончится война и сможет ли Русское Освободительное Движение набрать силу, дабы увлечь за собой всех, ожидающих перемен, русских людей, в том числе и его самого?
