Седьмого января Антон положил в портфель диссертацию и поехал в университет. По дороге он решил, что сообщит профессору о своей полной готовности к защите. Кротов хоть и любил своего аспиранта, но был строг и придирчив ко всему, что касалось науки, в результате чего Антону приходилось множество раз редактировать свой труд. Но теперь он решил твердо заявить своему научному руководителю, что диссертация доведена практически до идеала и больше он не желает ничего исправлять.
Протиснувшись сквозь шумную толпу студентов, Антон сразу же столкнулся в вестибюле с Грязновым. Валентин был суров и несколько взволнован.
— Антон Дмитриевич, зайдите ко мне в партком, — сухо произнес он.
— Ты чего так официально?
— Там пришли по твою душу.
— Кто пришел? У меня экзамен через пятнадцать минут.
— Тебя заменят.
— Заменят? Зачем? — удивился Антон, и в груди тревожно екнуло.
Ожидание чего-то плохого нарастало с каждой лестничной ступенькой, с каждым метром длинного коридора, который заканчивался дверью в партком.
Валентин молча пропустил Антона вперед, сам вошел следом и замер у дверей.
В кабинете, у окна, стоял незнакомый человек и курил. Он был невысокого роста, средних лет, в черном, слегка помятом костюме. Лицо его было квадратным, с острым носом, широкими скулами и выступающим вперед подбородком. Черные волосы были подстрижены «ежиком», и это подчеркивало большие оттопыренные уши.
— Вот. Антон Дмитриевич Горин, — доложился Валентин.
— Ага. Очень хорошо, — сказал человек и показал из нагрудного кармана пиджака красный уголок удостоверения. — Майор Скопов. Комиссариат внутренних дел.
Антон резко почувствовал слабость в ногах и опустился на стул.
— Не волнуйтесь, Антон Дмитриевич, — мягко произнес майор и по-хозяйски уселся в кресло Валентина. — Вы, товарищ Грязное, оставьте нас, пожалуйста, ненадолго.
— Да, да, конечно, — как бы очнулся Валентин и суетливо вышел из кабинета.
Майор затушил папиросу и раскрыл канцелярскую папку, лежащую перед ним на столе.
— Я тут посмотрел ваше личное дело, — сказал он и сделал паузу, пристально заглядывая Антону в глаза. — Ваше, мягко говоря, непролетарское происхождение нисколько его не портит. Отличный аттестат, прекрасная характеристика, успехи в науке и общественной работе. Придраться не к чему.
— А зачем придираться? — тихо спросил Антон.
— Помилуйте. — Майор улыбнулся и закрыл папку.
— Никто и не собирался придираться. Это я так, к слову сказал.
Он взял со стола другую папку и достал из нее помятый конверт. Антон сразу узнал его — то самое письмо, которое он отнес на почту в канун Нового года.
