Антон в замешательстве смотрел на развалины, когда сзади раздался чей-то простуженный голос:
— Это все, что осталось после бомбежки…
Он обернулся и увидел рядом пожилого полицейского, который с сожалением смотрел на обломки.
— Я жил в этом доме, — сказал он. — Я стоял на посту, вон на том углу улицы, — он показал рукой в сторону, — когда бомба попала в здание. К счастью, моя семья за несколько дней до этого успела выехать в деревню. Они еще не знают, что мы остались без дома. А вы ищите кого-то?
— В этом доме жил господин Ширер? — спросил Антон.
— Да, — ответил он. — Вы знали этого человека? Это ужасно, конечно. Он только в этот день вернулся в Берлин и вот… погиб под развалинами собственного жилища. Ужасно…
Вернувшись на виллу, Антон достал пуговицу и пришил ее на свои брюки, под ремень. Он не знал, что с этим делать дальше, и решил просто сохранить ее. Пришивая, Антон поймал себя на мысли, что обладание этой секретной микропленкой, как ни странно, тяготит его, и прежнее любопытство к подобного рода материалам куда-то исчезло вместе с надеждами на будущее.
Тринадцатого апреля Антон никуда не выходил из штаба, ожидая прибытия Жеребкова. Но тот не приехал, а позвонил по телефону и сообщил, что планируемая акция провалилась: швейцарский поверенный в делах в Берлине доктор Цендер, несмотря ни на что, в получении виз для делегации КОНРа отказал. Он мотивировал это тем, что присутствие в Швейцарии представителей миллионов антикоммунистов нежелательно ввиду того, что это может вызвать раздражение Москвы и повредить интересам страны. Сам Жеребков в штабе не появится, так как немедленно выезжает в Прагу к Власову для получения дальнейших распоряжений.
В этот же день офицеры штаба решили ехать в Прагу. Начальник отдела безопасности подполковник Тензоров каким-то образом Договорился с железнодорожниками о предоставлении мест в одном из последних берлинских поездов. Пятнадцатого числа, наскоро собрав самые ценные документы, все оставшиеся работники штаба КОНРа покинули особняки на Кибитц Вег.
Уходя на вокзал, Антон напоследок с грустью посмотрел на пустынную улицу, теряющуюся в серой пелене тумана, и подумал о том, как изменился Берлин с момента его приезда сюда. Город стал еще более мрачным и пустынным. Рестораны и магазины на Курфюнстендам закрывались один за другим, а Унтер ден Линден невероятно опустела — горожане, спасаясь от бомбежек, разъехались по деревням, в горные районы. Скопления людей можно было увидеть лишь у завалов разрушенных зданий, да и то большей частью это были пожарные и полицейские. Бомбежки стали все больше покрывать городские окраины. Не так давно одна из шальных бомб уже во второй раз упала в сад соседнего со штабом особняка и разорвалась, выбив в доме стекла, подняв в небо кучу мокрого чернозема да сухие ветки садовых деревьев. При отъезде из Берлина Антона вновь посетила малодушная мысль о том, что у него была возможность сойти с поезда, когда он ехал сюда из Риги.
