Потом солдаты стали показывать разные неприличные жесты, один даже снял штаны и, повернувшись в сторону нашего берега, продемонстрировал голую задницу. И это командир заставы называл мирной жизнью?
– Не, это немцы, – решительно сплюнул Пилипенко – Славянин бы хрен показал!
– Румыны – не славяне, – в тон ему ответил Чернышков.
– А кто?
– Ну, румыны, они румыны и есть…
Офицер на той стороне что-то сказал, и солдат спустил овчарку с поводка. Мощный зверь одним прыжком запрыгнул в воду, решительно поплыл.
– Нейтральная полоса, командир, что делать?
– Занять позицию. Пилипенко, если что, прижми их к земле. Огонь на поражение не вести. Волчок, следи за офицером. Будь готов его снять.
– Понял.
– Прошла фарватер…
– Спокойно…
– Есть нарушение госграницы…
– Спокойно…
На той стороне с интересом следили, что будут делать русские в этой, явно нештатной, ситуации. Методом проб и ошибок соседи вычислили, что нашим пограничникам дан приказ не поддаваться на провокации, и вели себя, особенно в последнее время, крайне самоуверенно.
Пес выбрался на берег, коротко стряхнул с себя воду и ринулся вверх по круче, но короткая, в три патрона, очередь крутанула его волчком. Он заскулил жалобно, но такова уж оказалась его собачья судьбинушка – играть в жестокие человеческие игры.
Офицер на той стороне медленно вытащил пистолет и направил его на Чернышкова.
– Командир, ложись!
– Спокойно…
Выстрел. Тупоголовая пуля просвистела у виска.
– Командир, на хрена тебе эта дуэль?!
– Я, Пилипенко, еще под пулями не был… мне это надо.
Чернышков от бедра, не целясь, дал короткую очередь, и супостат, когда несколько пуль пронеслись над его головой, кинулся на землю. Александр после этого тоже упал, откатился в сторону и, выставив ППШ, замер. Тишина.
– Пилипенко, я знаю, кто нам нужен.
– В смысле?
– Я о «языке». Этого офицерика мы и умыкнём.
Приграничный лес
Игорь сидел за столом в их новой лесной столовой. Спозаранку, пока не прозвучала команда «подъем», пока не началась ставшая уже обычной в последние дни суета, сидел и писал письмо отцу.
Все нормально. До части добрался. Коллектив хороший. Жильем обеспечен. Что еще написать единственному родному человеку?
Отец – председатель сельсовета в сибирской деревне, затерянной где-то среди степей и березовых перелесков. Нелегко ему. Коллективизация все-таки не сплошняком прошла по стране. Вот и в Горностаеве полно единоличников, которые за свое, за кровное, готовы глотку перегрызть. Игорь вспомнил, как над ним, еще пионером, смеялись пацаны из соседней деревни. Да что смеялись, до драк доходило! И били его больше за отца, а не за собственные детские прегрешения. И все же колхозный строй много принес деревне. Кто раньше видел в Сибири трактор? А лобогрейку-косилку? А молотилку? Недавно, писал отец в прошлом письме, вообще привезли чудо советской техники – прицепной зерноуборочный комбайн. Грузовики, опять же.
