Провожать меня вышел царь, вышли приехавшие в столицу по такому случаю отец с матушкой, оба брата и царевны, включая Анастасию. Как и в прошлый раз, не было только Василисы. Обняв меня на прощание, матушка дала мне шкатулку и посоветовала:
— Открой ее, если вдруг попадешь в беду и некому будет выручить.
— А что там? — полюбопытствовал я.
Но матушка ласково прикрыла мне рот кончиками пальцев и ответила:
— Узнаешь. Только не открывай без надобности, а то случится беда…
— Понимэ, — хмыкнул я.
Попрощавшись со всеми царевнами по очереди, крепко обняв батюшку, пожав руку царю Гороху, я повернулся и вместе со всем своим снаряжением зашагал прочь, туда, где, по словам царя, находился замок Кощея…
Просто так идти скучно, и я запел свою любимую дорожную песню:
Как обманчивы дороги,
Неизвестные пути.
Их на свете очень много,
Не дано их все пройти.
Но уводит вас далеко
Безобидный поворот.
Незнакомая дорога
За собой вослед ведет…
Видит глаз, и сердцу жутко,
Ну а ноги все идут.
Вот такая, братцы, шутка:
Приключения не ждут!
И, словно в такт моей песне, то покачивались над головой лесные кроны, то играло ясными золотыми лучами красно солнышко, то громко и мелодично пели в густых дубравах птицы… Три дня и три ночи шел я. Прошел два города, пять деревень, несколько поселков городского типа. Не раз переходил вброд реки и болота, дважды или трижды встречал калик перехожих. И вот, пройдя славный Демидов-град, оказался я в дремучей чаще Покрышкина леса.
Много слышал я о Покрышкином лесе и плохого, и хорошего, но еще никто не говорил, что не знает этого леса. Он весь, от конца до начала, чудной. Начать хотя бы с названия. А произошло оно так. Жил в этом лесу боярин (странно, правда?) по имени Кириллий Покрышкин. И жили с ним вместе в лесном тереме две женщины: сестра и жена. Жена его, Ладушка, добрая была да ласковая, и мужа своего более всего на белом свете любила. А сестра, Мара, злая была и грубая. И очень она своего брата к Ладушке ревновала. Что ни день закончится, красно солнышко к закату клонится, а Мара встанет под окном и наговаривает: "Не ходи к Ладушке, не гляди в сини очи — погубит она тебя, точно говорю!" А Кириллий ей в ответ: "Да разве же может она мне чего злого сделать? Она ж любит меня аки черная ночь — ясный месяц. Нет, не верю я тебе, Мара". Мара же все свое: "погубит" да "погубит". Но не верит ей брат. И решилась тогда Мара на черное дело. Коли уж Кириллий не соглашается, тогда она убьет Ладушку. И, чтобы никто не догадался, подсыпала она в вино, что красавица пила вечером за ужином, яду змеиного да волчьей ягоды. Подала Мара вино к столу и говорит: "Пейте, дорогие!" И поставила она Кириллию простое вино, а Ладе — отравленное. Да только догадался Кириллий обо всем. Взял он вино у Ладушки и выпил его сам… долго плакала Ладушка слезами горючими, а Мара вторила ей слезами солеными. Падали ладины слезы на землю, и где они падали, там цветы расцветали. Падали марины слезы на землю, и где они падали, там тернии черные, колючие поднимались. А боярина к лику святых причислили и похоронили под трехсотлетним дубом. Через век там, где похоронен был Покрышкин, родник забил. Назвали его Покрышкиной Кладезью, а по нему и весь лес — Покрышкиным.
