Дым продолжал вырываться из жаровни. Кайл выключил микроволновку, а Мэгги включила вентилятор.
Когда дым слегка развеялся, Кайл заглянул внутрь, потом сконфуженно закрыл дверцу.
— Что это?
Он вытащил Мэгги из кухни и открыл двустворчатую стеклянную дверь, которая вела на крошечную террасу.
— Я еще ни разу не пользовался микроволновой печкой.
— Ни разу? — недоверчиво переспросила Мэгги. — За все время, что здесь жили?
Он кивнул:
— Это была пенопластовая набивка вокруг жаровни.
Мэгги прижала руки к губам, но не смогла удержаться от смеха:
— Вы действительно не повар, не так ли?
— Не повар, — согласился он. — Но я старался для вас.
— Ох, Кайл… — Мэгги вздохнула и оперлась на перила террасы.
— Мы можем уйти, если хотите.
Они с Кайлом стояли здесь, на террасе, вдали от любопытных глаз, и весь Джефферсонвиль был у ее ног.
— Не стоит. Когда дым выветрится, вы сможете пожарить бифштексы с молотым перцем и вином на сковороде. Это будет грандиозно. Вы когда-нибудь прежде пользовались духовкой?
— Только чтобы подогреть суп, — признался он, потом поморщился: — Извините меня, Мэгги, этот вечер замышлялся как особенный.
— Он совершенно особенный. Мы вместе… и одни. Этого более чем достаточно для веселья. Разве мы не повеселились?
Мэгги прижалась к нему, и ее пальчики побежали вверх по мягкому хлопчатобумажному свитеру, ловко охватывавшему его подтянутую фигуру.
— Меня тревожат воспоминания… Не освежите мою память?
Кайл перехватил ее пальчики и прижал их к своему сердцу. Мэгги услышала, как глухо оно стучало.
Он ничего не говорил, да и не нужно было. Его глаза все сказали: он хотел ее, и хотел немедленно.
Мэгги тонула в его взгляде. Она обнаружила тепло там, где боялась увидеть прохладу.
Потом Кайл склонил голову и поцеловал ей руку. Переплетя свои пальцы с ее пальцами, он повлек ее снова в квартиру. Когда они проходили мимо кожаного дивана, она подцепила свою сумочку.
Легкое прикосновение ее руки было почти непереносимо. Он действительно чувствовал головокружение, когда они направились в спальню.
Пытаясь восстановить контроль над собой, он начал вычислять в уме квадратные корни. Из девяти — слишком легко. Из двенадцати… три целых и четыре, шесть, четыре, один…
Они добрались до дверей спальни. Почему он прежде не замечал, что его постель выглядит так нелепо? И она, и сигнальная панель на стене у изголовья сразу привлекали внимание, и вообще все вещи выглядели будто электронное оборудование для контроля за сном.
