У Беатрис перехватило дыхание, когда он проник под нежный шелк. Легкий стон вырвался из ее губ, но через мгновение она опомнилась.
— Думаешь, дети спят? — опасливо шепнула Беатрис.
— Ты права… Надо проверить.
Бережно вскинув ее на руки, Ральф миновал гостиную, поднялся по лестнице и остановился около комнатки Софи. Беатрис осторожно приоткрыла дверь. Из-под одеяла торчали ушки плюшевого зайца и знакомые золотистые локоны. Заглянув в соседнюю комнату, они с минуту созерцали Эндрю, разметавшегося по кроватке, и картинно посапывающего Патрика.
— Спят так, что из пушек не разбудишь, — шепнул Ральф. — Думаю, нам тоже пора в постель?
И когда Беатрис чуть заметно кивнула, он понес ее в свою спальню. Ажурная шаль волнистым шлейфом тянулась по устланному мягким ковром полу.
Ральф плечом распахнул дверь. В противоположном конце у широкой кровати горела лампа под матовым кружевным абажуром. Мягкий свет озарял только эту часть просторной комнаты. Через мгновение Беатрис уже была там… Их губы слились в поцелуе, источающем ненасытное желание, их руки ласкали друг друга все нетерпеливее…
Ральф расстегнул молнию ее юбки, и тяжелый бархат послушно поддался уверенному движению его рук. Он приспустил блузку, осыпая плечи девушки беспрестанными поцелуями. Беатрис запрокинула голову, пораженная необычайно экстатическим проявлением своей чувственности в ответ на каждое его прикосновение. Никогда прежде она не ощущала ничего подобного, не помнила, чтобы влечение было таким безудержным.
Его губы горячо прильнули к ее груди, и тело Беатрис отозвалось сладкой дрожью. Ральф опустился на колени, и его страстные прикосновения все сильнее опаляли ее кожу. Пальцы Беатрис проникли в его темные волосы, она тихо стонала, тело непроизвольно изгибалось в ответ на его ласки. Ральф овладевал ее бедрами, мягким изгибом ягодиц… И вновь он приник к ее груди…
Беатрис была уже совершенно обнажена. Она неумело попыталась расстегнуть его рубашку, брюки… Внезапно Ральф отклонился и… Неужели?! Нет, не отходя от кровати, он скинул с себя одежду. Глаза девушки потемнели, сладострастно любуясь его загорелым мускулистым телом.
Через мгновение он вернулся к ней. Время остановилось. Беатрис полностью подчинилась ему, и Ральф увлек ее за собой в неизведанный мир наслаждений.
— Ральф! Мой Ральф… — повторяла она как заклинание, не желая, чтобы это прекратилось, исчезло, словно наваждение.
Он что-то невнятно отвечал, но разве в словах было дело, когда неистовый единый ритм нес их сквозь поток невыразимых ощущений.
