— Мы просто хотели поблагодарить вас за Рождество, — объяснил Патрик. — Мы думали, что будет ужасно скучно без мамы, а получилось здорово.
Глаза Беатрис наполнились слезами.
— Вам тоже спасибо, мне было так весело с вами, — сказала она, думая, что будет скучать по ним так же, как по Ральфу.
Софи поцеловала ее, прежде чем забраться в постель. Мальчики всем своим видом показывали, что они слишком большие для таких глупостей, но, когда Беатрис вошла в их комнату погасить свет, оба крепко обняли ее. Сдерживаясь, чтобы не расплакаться, она пожелала им спокойной ночи и спустилась в гостиную, где ее ждал Ральф.
Целый день ожидая этого момента, Беатрис вдруг почувствовала ужасное стеснение. Дверь в гостиную была закрыта, и она секунду колебалась, прежде чем войти. Ральф стоял около камина, ожидая ее. Сначала они замерли, глядя друг другу в глаза, как бы сомневаясь, выжидая. Но это длилось лишь мгновение.
— Иди сюда, — повелительно сказал Ральф и, не выдержав, сам шагнул навстречу.
— Я ждал этого весь день, — вздохнул Ральф, целуя ее глаза, щеки, губы.
Он опустился в большое старинное кресло и притянул ее к себе на колени. Руки Беатрис обвили его шею. Неужели все это наяву? Былая робость исчезла. Осталось страстно нарастающее желание.
— Спасибо за чудесное ожерелье, — прерывисто прошептала она.
— Тебе нравится? Правда?
— Я люблю его… Люблю… Люблю!
Ральф дотронулся до ожерелья. Прохладные грани заструились, ожили, переливаясь в отблесках пламени.
— Топаз — твой камень… Цвет совсем такой же, как твои глаза, когда ты улыбаешься.
— А я осрамилась с подарком, — вынесла себе приговор она. — Когда увидела виски, я сразу подумала о тебе. Не нашла другого способа напомнить о нашей ночи в машине.
— Напомнить? Мне? — Ральф с упоением, медленно целовал ее шею. — Если бы ты знала, как я хотел повторения этой ночи. Не было ни одного дня, чтобы я… — Его голос звучал все глуше.
Беатрис внимала сбивчивому признанию Ральфа, не вникая в привычный смысл слов. Для нее это была музыка, прекраснейшая музыка на свете!
В честь Рождества она надела свой самый роскошный туалет. Свободная блузка нежного атласного шелка цвета слоновой кости, с вырезом у шеи, куда сейчас так удачно вписались топазовые бусы. Прямая юбка из испанского бархата темно-коричневой тональности. Особую изысканность наряду придавал наброшенный на плечи ажурный золотистый платок.
— Я не мог думать ни о чем другом весь вечер. Ты такая красивая… Трикси… — Его рука плавно остановилась у выреза блузки.
