Он потрогал ее холодную щеку, и на лице у него появилось беспокойство.
Джаред действительно тревожился.
Он ожидал любой реакции — ужаса, отвращения, презрения, гнева. Но совсем не предполагал, что Энни пройдет четыре шага по церкви, увидит его и рухнет замертво.
— Ни… ничего не помню, — запинаясь, проговорила она. — Что ты здесь делаешь?
— Может быть, женюсь на тебе, — произнес он с деланной бойкостью, на всякий случай взяв шутливый тон.
Энни ошарашенно посмотрела на него, и Джаред неуклюже пожал плечами.
— Вначале телевидение, теперь театральный спектакль. Буду расширять диапазон. Как ты и советовала.
Тут она моргнула. Но по-прежнему не произнесла ни слова.
Джаред облизнул губы, потом сжал их.
— Я думал над твоими словами о том, что распродаю себя. Есть в этом зерно истины. Но я делал это не только для себя.
Ее глаза расширились, она хотела что-то сказать, но он опередил ее:
— А в основном ради тебя. Это было вопросом чести. Я слишком зависел от тебя с самого начала. Если бы не ты, я бы давно вернулся в Ирландию.
Энни нахмурилась, но Джаред покачал головой.
— Это правда. Ты внушила мне смелость, и я поверил, что смогу играть, смогу бороться за роли. Ты поддерживала меня все это время. Ты верила в меня намного больше, чем я сам. И я постоянно ощущал свою вину. А когда подвернулся Рейд Маккалоу, — он пожал плечами, — я не раздумывал, а просто схватился за эту роль. Я думал, что смогу заработать для нас двоих, потому что сам хотел поддерживать тебя.
Энни с трудом проглотила стоявший в горле комок.
— О Боже! Джаред! — застонала она и обвила его шею руками.
…Очень давно, когда Джареду было десять лет, мать наскребла денег и отправила его и брата к своей кузине, которая вышла замуж за фермера в Слайго. Они провели там целое лето, но больше всего он запомнил возвращение домой.
Он помнил, каким одиноким чувствовал себя, как тосковал по знакомым лицам и местам. Он помнил, как после шести долгих недель в Слайго он наконец вышел из автобуса и увидел мать. Он побежал к ней, прижался лицом к ее груди, вдыхая запах лавандового мыла, а она обнимала его и целовала в макушку…
И сейчас, сильнее, чем когда-либо прежде, Джаред Флинн чувствовал, что вернулся домой. А ведь он едва не сбежал!
Утром во вторник он вышел из квартиры Энни, собираясь лететь в Мексику. Лишь необходимость разгрузить инструмент Ника задержала его. И, разгружая фургон, взвешивая в руке инструменты, он задумался. Он думал о Нике и Дайане, о том кремнистом пути, который прошла их любовь. Он думал о словах Энни, о страхе, который в них звучал. Она несколько раз сказала, что ей не все равно.
