Видно, Томас в ситуацию въехал, и, торопливо сглотнув, заговорил быстро-быстро:
— Э, слетопыт, извини! Я не прав, извини!
— Люблю я вас, культурных европейцев — чуть что, сразу «извини». А выделываться чего начал? Я, вроде на слабоумного не похож? Или похож? А? — щелкнув для острастки пару раз трофейными пассатижами, я продолжил. — Так как же вы в наши палестины добирались?
Пассаж с упоминанием библейской местности «Вихрь» не понял, но общий смысл до него дошёл:
— Нас на хеликоптерах перебросили, Заноза! — причём от волнения моё прозвище в его устах как «Саноса». — Людей и электронику перебросили сразу под Ржев, а тут нас машины и тяжёлое вооружение ждали… Все тут пыло… Поверь!
— Вот теперь верю. Почти… — и я ещё раз щёлкнул инструментом. Для стимуляции. — На что конкретно у тебя был контракт?
— Клупокая экспедиция, с возможным боевым контактом с аборигенами, — как по писаному ответил Томас. Хотя, почему «как»? Они там действительно договоры на бумаге записывают, и верят им больше, чем честному слову.
— Объект экспедиции?
— Скасали, подробно проинформируют перед входом в активную зону, — пленного уже немного «отпустило», и речь его стала правильнее.
Сняв первую информацию, я призадумался: «С одной стороны получается, что ловушка расставлена конкретно на меня. Причём, если побыть немного параноиком и принять во внимание пропавших и погибших наших — силки разворачивать начали чуть ли не год назад. И задумка не местных, те, во-первых, попроще будут, а во-вторых, не полезет никто из ближних на нас, только если Пионеры трёхнутые, но им такая тонкая игра ни к чему… А тут налицо кто-то, имеющий «завязки» по всему Северо-Западу.
С другой стороны, надо мне на кого-то чуть более чем наёмник-неразумник, знающего, выходить. На «Дуба»-«Берга», к примеру. Пока он не улетел в «голубом вертолёте»!» — случайно всплывшие в голове слова детской песенки вызвали у меня непроизвольную улыбку, и, одновременно направили мои размышления в другую сторону:
«А что есть у нас такого, чего ни у кого в округе нет? Те самые вертолёты и есть. А где они базируются, в Общине знают хорошо, если полтора десятка человек. Это — если самих потомственных лётчиков-вертолётчиков не включать. И, рассматривая проблему с этой стороны, становится, понятно, почему пришлые не постеснялись на меня «наехать»! Три десятка боевых вертолётов — это в наших условиях штука посильнее «фаустпатрона Гота»!» — что такое — этот «фаустпатрон» я не знал, но отец частенько поминал это устройство в разговоре с друзьями.
