Терпению Панчо Переса пришел конец:
— Сеньорита, я уже начинаю злиться! А Панчо плох, когда злится. Компренде?
— Убирайтесь отсюда! — взвизгнула Сьюзен и поползла на четвереньках к Чейзу. Забравшись под одеяло, она прижалась к нему, дрожа не меньше, чем он от озноба прошлой ночью.
— Оставьте нас одних!
Она зажмурилась, и перед ее глазами вновь возникли ужасные воспоминания о том, о чем Сьюзен так давно мечтала забыть. Она прижалась к Чейзу, спрятав лицо на его груди, словно надеялась, что он сможет защитить ее и от страшной опасности, и от отвратительных воспоминаний.
— Сеньорита!
Сьюзен горячо молилась, чтобы Бог послал ей смерть. Лучше распрощаться с жизнью, чем позволить этим дикарям себя изнасиловать! Рука Сьюзен нащупала в кобуре нож Чейза. Им не удастся взять ее живой. Сперва она убьет себя. Нет, сначала — одного из них. Осторожно, под одеялом, она вытащила нож…
Карлос подошел совсем близко и, схватив Сьюзен, поволок ее к Пересу. Сьюзен вскрикнула от боли, но одеяло прижимала к себе крепко. Она брыкалась ногами и пронзительно визжала. В одной руке Сьюзен сжимала нож, но как могла она им воспользоваться?
Ну, почему она не положила рядом с Чейзом пистолет? Он остался в чемодане, под головой Чейза. Больше всего на свете Сьюзен хотела бы сейчас убить себя — только чтобы не быть изнасилованной. Нет, она не сдастся без борьбы!
Внезапно один из дикарей скинул с нее одеяло. Нож со звоном упал на камень.
Перес ехидно захихикал:
— А вы, оказывается, храбрая сеньорита! Да только глупая!.. Ну да ладно, раздевайтесь!
— Нет… — завопила Сьюзен и зажмурила глаза от страха.
Послышался треск разорвавшейся ткани — это Карлос разорвал на Сьюзен нижнюю рубашку. Бандиты завыли от удовольствия.
Сьюзен пыталась прикрыться руками, но негодяи держали ее крепко. Один из них провел ладонью по ее груди и грубо сжал ее. Сьюзен вскрикнула, и они втроем расхохотались. Другой похлопал ее пониже спины и крикнул что-то по-испански Пересу, после чего все они заржали еще сильнее.
— Ах, сеньорита, — проговорил сидевший на лошади Панчо, гадко хихикая, — вы действительно хороши собой. Нам остается только попробовать на себе ваше очарование. Ну, что скажете, амигос? Хотите после меня?
Те двое поспешно закивали:
— Ах, Панчо, грасиас! Ты ведь никогда раньше не делился с нами своими сеньоритами.
— Амигос, — сказал Панчо, спрыгивая с лошади и широко улыбаясь. — Я сегодня мучо добрый. Давно нам не попадалась прекрасная сеньорита. Думаю, после этого нам поскачется быстрее. А?
