Мне ничего не оставалось, как искупаться в океане. Был отлив, но на рифе еще оставалось немного воды, чтобы окунуться, – мелкие лужи, нагретые солнцем почти до температуры кипения. Я отошел в сторону ярдов на сорок – воды тут было по пояс, но прохладнее она от этого не становилась – и нырнул, с наслаждением смывая пот и грязь соленой водой. И тут повернулся к берегу. По пляжу шли две толстухи. О нет, только не это! В руках у них были палки. Пожалуйста, нет, нет! Они подошли к коралловому уступу, который я прозвал «Уступом Позади Дома, Где Испражняются Люди с Большими Задницами, Которых Я Не Хочу Больше Видеть Никогда». Может, они просто пришли сюда обсудить того симпатичного парня, которого видели под кокосом? Но нет, они присели. Нееетт!!! Задрали лавалавы. Ужас.
Когда наконец я вернулся домой, то вылил на себя целую бутылку антисептика и в довершение злоключений выпил последний литр кипяченой воды, который оставался в доме. Потом попытался подойти к проблеме отсутствия воды конструктивно. В ближайшее время я должен был найти воду, любую воду, в которой содержание соли и паразитов не было бы смертельным, с целью удовлетворить наши нужды хотя бы на несколько дней. Потом предстояло найти достаточное количество воды, чтобы хотя бы частично наполнить один из баков. А в перспективе меня ждало обучение местной пляске, якобы призывающей дождь. Я подумал о том, кого бы принести в жертву. Собака подойдет? Ради воды я готов был пожертвовать не одну из злобных тварей, живущих на Тараве.
Я вышел из дома, прихватив с собой две большие пластиковые канистры. Вдоль нашей маленькой дорожки стояло несколько домов с видом на океан, таких же, как у нас, а напротив – капитальные дома поменьше и подряхлее. Они выглядели усталыми и прогнувшимися под непосильной ношей сорока человек, населявших их стены. Каждый дом спутниками окружали навесы из дерева и тростника со стенами из циновок. В отличие от капитальных домов, стены которых разваливались буквально на глазах, в этих всегда царил порядок, и их поддерживали в безупречной чистоте. Под каждым из таких навесов валялись вялые тела. Некоторые из них спали, но большинство наблюдали за мной и перешептывались с соседями, хихикали и улыбались. Две маленькие девочки в лавалавах и майках без рукавов местного изготовления, из сплетенных полосок ткани, сидели на ступеньке перед домом. Одна из них держала в руках водопад черных волос другой и выискивала в нем вшей. Когда я прошел мимо, она лучезарно улыбнулась. Везде были собаки – плешивые, разномастные, с торчащими костями, обтянутыми лысой пятнистой кожей. Они спали в свежевырытых ямках, где земля была прохладнее, чем на поверхности, – вверху, нагретая солнцем, она, казалось, шипела и трескалась.
