Я отметил это про себя и решил, что отныне полюблю чай.
Наконец мы свернули на проселочную дорогу, ведущую к океану, которая была изрыта колдобинами в кратер глубиной. Мы остановились у «капитального дома», как обычно называют такие дома. Они отличаются по прочности от местных строений, которые рассчитаны примерно на пять лет, а если ветер поднимется, то и того меньше. Этому дому предстояло стать нашим. Он был выкрашен в лимонно-зеленый цвет и напоминал одноэтажные домики где-нибудь в Оклахоме, на дворе у которых обычно расположена автомастерская. В американской иерархии жилья такие домишки стоят лишь на ступень выше трейлера. Но на Тараве это был один из лучших домов и принадлежал к категории Б по оценке правительства, которому принадлежало большинство «капитальных домов» на острове, распределенных по категориям от А до Е. У дома была жестяная крыша, и во время дождя вода стекала по ней в сток, попадая в два больших бетонных бака, стоявших у входа наподобие безмолвных часовых. В трубы вода накачивалась насосом, прикрученным к бетонному основанию. Вместо окон были пластиковые ставни и проволочные сетки. Кто-то когда-то сажал во дворе цветы и огород, но с тех пор все заросло и двор выглядел очень зеленым, что было приятно. Кустарник постепенно подбирался к дому, а листья давно никто не подметал. У дома росли высокие кокосовые пальмы, величественные казуарины и стройные папайи, а еще папоротники и приземистые кусты, на которых висели какие-то плоды, похожие на пупырчатый картофель. Внутри пол был устлан серым линолеумом и стояла простая плетеная мебель, но больше всего меня поразил вид из окон в глубине дома. На заднем дворе у нас был Тихий океан, который многие считают самым большим и полагают, что его название не соответствует действительности. Меня такая близость океана пугала. Дом стоял всего на фут выше уровня моря, и это во время отлива. Примерно на расстоянии ста ярдов от дома риф переходил в глубоководье. Там собирались волны, проплывшие тысячи миль, чтобы подняться крутой вертикальной стеной и обрушиться на наш беззащитный маленький остров. Это была стихия – более точного и краткого определения не найдешь. Стены оглашал рев волн, воздух был наполнен мельчайшими солеными брызгами. Во всех комнатах на стенах красовались крапинки ржавчины, разлетавшейся вокруг, когда вращались заржавевшие потолочные вентиляторы.
Кейт оставила нам несколько бутылок кипяченой воды и пару банок лимонада. Утолив жажду, я пожалел, что думал о ней так плохо. Она сказала, что воду нужно кипятить двадцать минут, потому что по стокам бегают крысы, а в баках для воды водятся паразиты. В душе была только холодная вода, но в здешнем климате меня это нисколько не волновало, хотя, как правило, я нахожу отсутствие горячей воды неприятным. Куда больше я встревожился, когда Кейт сообщила, что за тот год, что она прожила на Тараве, дождя не было ни разу и потому воды в баках, вероятно, осталось мало. Мы должны экономить каждую каплю.
